Создателя одного из главных советских рок-фильмов, «Иглы» с Цоем, все всё время спрашивают об одном и том же – об «Игле» и о Цое. Вот и сейчас, когда Рашид Нугманов приехал в Петербург чтобы показать гостям «Ленфильм-клуба» свой теперь уже ставший классикой постмодернистский боевик, вопросы публики в ходе обсуждения, так или иначе, касались «любимых» тем. «Диалог» решил немного отойти от стереотипов и поговорил с Нугмановым о других его проектах. В итоге мы узнали о «затерянной» короткометражке 80-х с музыкой «Аквариума» и участием Александра Баширова, которая, возможно, скоро выйдет на Blu-ray. А ещё (внимание, эксклюзив!) что Рашид Нугманов возвращается в кино. И о нереализованных сценариях, и о том, что он думает о фильме «Лето»… Ну и, конечно, совсем без Цоя тоже не обошлось.
— Рашид Мусаевич, за последние 30 лет у вас, наверное, не было ни одного интервью, где вас не спрашивали о Цое. Скажите честно, вам не надоело?
— Конечно, нет. Мы были не просто режиссёром и актёром, мы были близкими друзьями. Я с ним подружился ещё до съёмок первого нашего фильма, «Йя-хха», который мы сняли здесь, в Питере, в 1986 году. С ним и Майком Науменко, с Гребенщиковым, Костей Кинчевым и так далее. Мы планировали работать вместе дальше – здесь и подвернулась «Игла». И то, что фильм получился, и что люди постоянно нас связывают нас, говорит, наверное, о том, что тандем состоялся. И это хорошо, в этом нет ничего плохого. Виктор – музыкант, актёр, человек на виду, «на рампе». А я – человек за камерой, не лезу со своей физиономией в объективы. Поэтому вполне естественно, что люди больше говорят о Викторе. Но то, что мы делали вместе – это был полноценный творческий союз.
— Почему после «Йа-ххи» творческое и личное сближение у вас началось именно с Цоем, а не, например, с БГ?
— С Виктором у нас как-то сразу возникло полное взаимопонимание, взаимопритяжение. И потом, когда я приезжал в Ленинград, я всё время останавливался у него на проспекте Ветеранов, и с Марьяшей (Марианна Цой, жена Виктора Цоя с 1984 по 1987 – ИА «Диалог») у нас замечательные отношения сразу сложились. Как-то, не знаю, мыслили в унисон, одни были интересы и взгляды на музыку, на кино и вообще на жизнь окружающую. Может быть, ещё наличие восточной крови в нас обоих каким-то образом влияло, хотя это не было ни в коем случае решающим фактором. Так случается: когда вы находите «своего» человека, вы знаете что это – он. И разумеется, я стал продолжать работу с ним. Хотя были планы и с Кинчевым, они даже писали втроём – Кинчев, Башлачёв и Святослав Задерий (основатель группы «Алиса – ИА «Диалог») – сценарную заявку. У Славы Задерия, уже покойного, сохранились эти наброски. Может быть, рано или поздно, если бы всё сложилось, если бы Саша не ушёл (Александр Башлачёв погиб в 1988 году – ИА «Диалог»), мы бы это сделали.
И Борису я в своё время предлагал принять участие в фильме «Дикий восток», который я снимал с «Объектом насмешек», с Рикошетом (Александр «Рикошет» Аксёнов, лидер группы «Объект насмешек»; после гибели Виктора Цоя – гражданский муж Марианны Цой – ИА «Диалог»). Но он тогда не смог по каким-то причинам. Это всё замечательные люди, интересные ребята. Но так случилось, что мы с Виктором сняли «Иглу». Планировали следующую картину, но он погиб.
— Сценарии неснятых фильмов у вас остались?
У нас было написано два полных сценария. Первый, который мы должны были запустить здесь, я реализовал – это то, что стало «Диким востоком». В то время, когда мы работали с Виктором, он назывался «Дети солнца». И второй сценарий, который мы писали вместе с «отцом киберпанка» Уильямом Гибсоном на английском языке – для американского продюсера Эда Прессмана (продюсер фильма «Уолл-стрит» Оливера Стоуна и других – ИА «Диалог»). Там действие тоже происходит в Ленинграде, но в таком, футуристическом, или в параллельной реальности. Такая смесь киберпанка со стимпанком. Этот сценарий пока лежит, ждёт. Я иногда подумываю сделать на его основе, может быть, комикс. С Димой Мишениным (художник, основатель арт-группы Doping-pong) мы обсуждаем такую возможность. Я знаю, что традиции комикса не очень развиты в России. Но, на самом деле, форма комикса очень кинематографична. Это драматургия, рассказанная в образах, в кадрах. Если получится, было бы здорово.
— В 2010 вместе с Мишениным вы сделали новую версию «Иглы» – фильм «Игла Remix». Почему сейчас вы показываете оригинальную «Иглу», а не «ремикснутую»?
— Потому что в этом году выходу «Иглы» на экраны исполнилось 30 лет. Премьера была в сентябре 1988 года в Одессе на фестивале «Золотой Дюк». И в ознаменование этого юбилея пошло очень много показов везде. И в Лондоне, и в Германии, в Австрии. Во Франции даже вышел двойной Blu-ray диск с «Иглой», «Иглой Remix» и «Йа-ххой». Может быть, я сейчас раскручусь и сделаем второй диск с фильмами «Дикий восток» и «Искусство быть смирным». Но, я думаю, нам надо готовиться и к десятилетию «Иглы Remix» (смеётся).
— А что за фильм «Искусство быть смирным»? Он значится в вашей фильмографии, но в сети его не найти.
— Это короткометражный фильм, который должен был стать частью полнометражного фильма из новелл, которые снимали бы студенты Сергея Соловьёва во ВГИКе (Нугманов поступил на курс к Соловьёву в 1984 году – ИА «Диалог»). Там фоном должна были идти музыка «Аквариума». Я позвонил Борису, с ним у нас были достаточно тёплые отношения ещё до того, как я с Виктором сошёлся. Он сразу дал согласие, и я потом в результате и фильм назвал по названию его песни. Там действие происходит на моей даче.
— Прямо по сюжету на вашей даче? Или на ней просто шли съёмки?
— И снимали там, и по сюжету тоже. И там был такой персонаж, Сосед, в исполнении Баширова, которого потом Соловьёв использовал в «Чёрной розе, эмблеме печали».
— Возвращаясь к «ремиксу» – я правильно понимаю, что для вас это был жест, скорее, личный, чем художественный?
— Наверное, да. Здесь история, в общем-то, простая. Я хотел выпустить «Иглу» в повторный прокат к 20-й годовщине гибели Виктора. Потому что появилось целое новое поколение, которое Виктора знает и любит, но не видело «Иглу» на широком экране. Я начал разговаривать с прокатчиками, возможно ли у нас это сделать. И получил ответ, что это, в принципе, возможно, но надо бы что-то добавить – например, вырезанные сцены. Я говорю: давайте, будет интересно. Изначальная версия фильма длилась больше двух часов – мы её сократили, вырезав детали, чтобы толковать историю можно было по-разному. Но, приехав на «Казахфильм», я узнал, что все материалы уничтожены (грустно смеётся). Но когда ты уже «заведёшься» какой-то идеей, жалко её бросать. Я стал думать, как вылезти из этой ситуации – и вспомнил, что в музыке есть жанр ремикса, который появился на Ямайке появился в 60-е годы – когда на оригинальные песни накладывали новые звуки. Почему бы не использовать его в кино? Раз уж у нас нет оригинального материала – мы его доснимем, благо, живы и Петя Мамонов, и Саша Баширов, и Марина Смирнова. Мы сняли какие-то сцены, которые были раньше и какие-то, которых не было и получилась «Игла Remix».
— А вырезанные сцены «Йя-ххи» тоже не сохранились?
— Я не могу сказать на сто процентов: во ВГИКе не знают, сохранились они или нет. В архиве, где хранятся срезки, плёнки, негативы студенческих работ, несколько раз были потопы. Однажды я пришёл туда с ребятами, поклонниками Цоя, которые вызвались помочь, и мы один из подвалов перерыли, осмотрели огромное количество коробок с плёнками. Не нашли. Но нет ощущения, что мы заглянули во все уголки, поэтому вопрос пока остаётся открытым.
— Может быть, тоже её «ремикснуть»? Тем более, что здесь вы вырезали не по своей воле – это была необходимость, издержки учебного процесса…
— Можно было бы, да. Потому что мы наснимали материала почти что на полнометражный фильм, было бы интересно добавить всё, что не вошло. Например – часто вспоминаю – там было интервью Баширова с Гребенщиковым. Они спиной к камере стоят перед забором и разговаривают. Потом они расходятся, а на заборе остаются следы. Оказывается, они помочились, пока разговаривали. Был там и квартирник Цоя с полностью записанной одной песней. Улицы Питера, какие-то дома, проходные дворы…
— То, что вы называете «жизнью врасплох»?
— Да, да. Это моя идея – перевести принцип «жизни врасплох» Дзиги Вертова (режиссёр, пионер советской кинодокументалистики – ИА «Диалог») из документального кино в игровое. «Йя-хха» воспринимается как документальное кино, но на самом деле это всё «постанова».
— Как вам вышедший в этом году фильм «Лето» с Цоем и Майком в главных персонажах?
— Как, наверное, и многие, о фильме «Лето» я узнал из негативных отзывов непосредственных участников тех событий, вроде Гребенщикова и Тропилло (Андрей Тропилло, советский продюсер и издатель русского рока – ИА «Диалог»). И когда фильм был закончен, я шёл на премьеру не без опаски. Тем не менее, я старался подойти непредвзято, забыть об отзывах, просто смотреть кино. Я знал, что Виктор и Майк будут не похожи, что мы увидим просто симулякры, которых называют Виктор и Майк, и которые живут в каком-то параллельном мире. Но меня интересовало, правда ли, что этот мир будет оболган, выставлен в неблаговидном свете. Ничего этого не было – была лёгкая история-полумюзикл, поэтическая зарисовка о том времени. Режиссёр фильма его не знает, но у него есть о нём какие-то романтическое представления, и он знает, что такое режиссура. Я вышел из зала с чувством облегчения.
— В связи с «Летом» много обсуждали, похож Цой или не похож, хотя сегодня большинство знает, скорее, не Цоя, а миф о нём. Понятно, что на этот вопрос не ответишь в нескольких словах, и всё же – каким человеком был Виктор Цой?
— У вас есть брат? Или человек, с которым вы провели не один год и хорошо его знаете? Если вас кто-то попросит рассказать, какой он, вы ведь не сможете, потому что слишком огромный пласт информации придётся выкладывать. Для меня Виктор, разумеется, не мифическая фигура – это близкий друг, чрезвычайно тёплый, внимательный и дисциплинированный человек. И весёлый – он любил шутить. Некоторые думают, что он мрачный – это совершенно не так. Он мог немножко замкнуться, когда разговаривал с незнакомыми людьми, или с теми, кто ему не очень приятен. Круг близких друзей у него был маленький, но в этом кругу он был абсолютно ненапряжный, весёлый, ироничный. При этом он не любил болтать просто так, задавать лишние вопросы… Трудно вот так это всё рассказать. Конечно, таких людей очень мало. Если бы вам довелось дружить с таким человеком, для вас тоже была бы очень тяжёлая потеря, если бы он ушёл.
— Как вам кажется, сегодня люди смотрят «Иглу», потому что Цой? Или комплекс неожиданных, экспериментальных по тем временам приёмов, которые вы использовали, тоже привлекает?
— Я думаю, и то, и то. Кого-то привлекает Цой, а кого-то привлекает эстетика. Не знаю, кто-то называет это постмодерном, кто-то ещё как-то. Я определение этого фильма сформулировал после первого его показа на фестивале «Золотой Дюк». Там после просмотра всех конкурсных картин были обсуждения фильмов. Мне задали вопрос: «как вы определите жанр картины?» И я сказал, что фильм «Игла» – это документальное кино о том, как я, Виктор Цой, Петя Мамонов, Александр Баширов играют в кино по заданному сценарию.
— Вы пришли в кино из архитектуры, потом ушли из кино в политику. Что должно случиться, чтобы вы вернулись в кино снова – или это уже пройденный этап?
— А я сейчас возвращаюсь.
— Снимаете новый фильм?
— Я сейчас готовлю его. Я написал сценарий и веду переговоры о постановке.
— Расскажете, о чём он будет?
— Ну, так, в двух словах. Я не очень люблю говорить о проектах, которые ещё не находятся в стадии производства. Тема связана с наркотрафиком из Афганистана через Казахстан в Китай. Но это не о торговле наркотиками, это просто фон – наркотики в обмен на оружие. Также как наркомания не является главной темой «Иглы». Это про взаимоотношения людей – четыре судьбы, которые так или иначе были вовлечены в эту историю, и это изменило их судьбу.
— Когда примерно можно ожидать премьеры?
— Я думаю, что при удачном раскладе мы запустим производство в следующем году, и в 2020-м вы сможете его увидеть, если всё получится.
— Ваш друг и своего рода «киноталисман» Александр Баширов будет сниматься?
— Я пока не знаю. О кастинге я сейчас думаю, конечно, но не ставлю его впереди подготовительной работы. Потому что вполне может так случиться, что некоторые детали сценария ещё претерпят изменения. Сейчас слишком рано закостенеть и сказать: ты играешь этого, ты – того. Когда начнём подготовительный период, тогда всё встанет на свои места.
— Для тех читателей, кто пока не знаком с вашим с Цоем тандемом – с чего бы вы посоветовали начать просмотр? С «Иглы»? С «Йя-ххи»?
— Я бы, наверно, в хронологическом порядке рекомендовал. Если интересует кино, то тогда сначала «Йя-хху», потом «Иглу», «Дикий восток» и «Иглу Remix». Кого больше интересует Виктор, музыка – тоже хронологически, у Виктора нет плохих песен. Разумеется, ранние вещи отличаются от того, что он делал последние три года, но они не менее интересны.
— А вам лично ранние или поздние ближе?
— И то, и то. Там и там это один человек. Если у вас, например, есть дети, вы не можете сказать, кто лучше. Эти песни – это всё дети Цоя. Все дорогие и близкие.
Беседовал Глеб Колондо / ИА «Диалог»
Мы выражаем благодарность студии «Ленфильм» и персонально «Ленфильм-клубу» за организацию беседы.