Во вторник, 17 апреля, в БДТ имени Товстоногова наградят лауреатов IX премии имени Сергея Курёхина. В область зрения премии попадают перформансы, произведения синтетических жанров, видеоарт, паблик арт, граффити. Среди номинаций — «Лучший кураторский проект», «Лучший текст о современном искусстве», музыкальные премии «Электро-Механика» и «Этно-Механика». Центральным событием церемонии станет премьера балета «Воробьиное озеро», режиссёром которого выступил сын Сергея Курёхина Фёдор. В преддверии премии «Диалог» поговорил с ним, а также с куратором выставки работ номинантов Викторией Илюшкиной о современных художниках, робоворобьях, танцах под Курёхина и футуристическом театре для детей.
Расскажите подробнее про «Воробьиное озеро».
Фёдор Курёхин: Хореограф — Максим Севагин, костюмы — Андрея Бартенева. Он сделал костюм Воробья, костюм Еды, костюм Солнца. Балет основан на воробьиной оратории, главный герой — Воробей, ищущий себя в тяжёлом мире. Из композиций Сергея Курёхина используется «Трагедия в стиле минимализм», две пьесы из «Воробьиной оратории» и «Реквием». Воробей в процессе своих поисков понимает, что когда-то он шёл по одному пути, бунтовал против всего окружающего, говорившего ему, как нужно жить. А потом он попадает в неприятности, и обращается к героине-матери. Она его наставляет, и он понимает, что её наставления были более правильными, чем его бунтовское начало. Выходит такой очень аллегорический и метафизический балет. С «Лебединым озером» никаких параллелей нет — разве что, в танце. Но, боюсь, я не хореограф, и не особо могу сказать, какие это моменты. Грубо говоря, там выходят воробьи, на самой сцене — озеро, деревья и грибы. И ходят люди в костюмах Сергея Чернова (андеграундный модельер, работавший с «Поп-механикой» — ИА «Диалог»), показываются его перформансы и мои перформансы.
В конкурсе участвует много работ об отношении художника и пространства. Это важная тема, на ваш взгляд?
Фёдор Курёхин: Художник в общественном пространстве, паблик арт. Все виды искусства как-то мутируют, синтезируются. Например, в гран-при есть много спектаклей, которые не являются театром как таковым, а находятся ближе к современному искусству. То есть какие-то спектакли, которые играются вне театра, могут вполне быть в паблик арте.
Какими проектами вы сейчас занимаетесь, кроме «Воробьиного озера»?
Фёдор Курёхин: Я сейчас учусь в БДТ и ставлю спектакль «Дурная бесконечность» по моей пьесе. Пока он в процессе, ничего сказать не могу. Но мы планируем его поставить в конце апреля здесь, в ЦСИ имени Сергея Курёхина. В планах также продолжать идею с балетом и ставить всякое разное. «Воробьиное озеро» — моя первая постановка балета. С оперой сложнее, а под эту музыку язык танца очень хорошо ложится. Это не самая очевидная история, что они могут танцевать под музыку Сергея Курёхина. И, на самом деле, сам танец под такую музыку даёт танцору интересный заряд энергии, отличающийся от того, который он получил бы, если бы танцевал в какой-нибудь «Пахите». Какое-то буйство в нём появляется, но оно отличается от буйства на рок-концерте. Такие, не связанные, казалось бы, вещи, но, при помощи правильных нажимов, они дают потрясающий результат.
Сложно работать в новой для себя форме?
Фёдор Курёхин: Сложновато сказать хореографу, что в этот момент музыка идёт так, а у тебя они танцуют не так. Это чисто его видение. А я не сильно осведомлён в танце. Большинство режиссёров скорее диктуют в балете общее пространство, настроение, не вмешиваются в работу хореографа. Работа хореографа — это самое важное. Он знает, как они должны двигаться, ведь они с самого детства в этом танце, а тебе просто что-то показалось. Так что это, скорее, его видение и понимание. Максим действительно подбирает правильные хореографические интерпретации музыки.
Я делаю, грубо говоря, футуристический театр для детей. Футуристический ТЮЗ. Мне нравится такое выражение. Но мы не уходим в тюзятину именно из-за музыки и общего настроя на клоунаду. Это необычные футуристические робоворобьи за авторством Сергея Чернова. Там много светового оборудования, которое они носят, они будут воробьями-фонарями.
Политический аспект в театре важен? Например, у театра АХЕ, номинированного со спектаклем «Демократия»?
Фёдор Курёхин: АХЕ более важны вещи. Они скорее создают некую «вещевую» историю. Это другая эстетика, её можно вполне вне какого-либо политического контекста воспринимать. Нас интересует искусство. Мы — вне политики.
Как осуществляется отбор проектов в лонг-лист?
Виктория Илюшкина: У нас многоступенчатый отбор. Сначала – коллективно смотрит комитет премии. Есть определённые критерии: новизна, качество исполнения, идея и несколько других. Мы каждую заявку рассматриваем. Те, которые не дотягивают по многим или некоторым параметрам, отсеиваются. Потом происходит следующий отбор. Мы коллегиально выбираем лучшие заявки. Для каждой номинации — 10-15 проектов.
Говорят, что в разных премиях участвуют одни и те же проекты. Так ли это?
Виктория Илюшкина: Тут я совершенно не соглашусь. Потому что наш взгляд на искусство очень отличается от Москвы. Мы очень много видим региональных проектов и обращаем внимание на местных художников. В Москве есть пул сложившийся художников, которые тусуются, много выставляются в столице, участвуют в коллективных выставках. А у нас в Петербурге проходят совершенно другие выставки, и мы видим другой срез. Часто бывает так, что мы вручаем премию, а потом узнаём, что художники эти становятся более востребованными и продолжают продвигаться дальше. Есть такие проекты, мимо которых просто невозможно пройти. Если берёшь срез за последний год, рассматриваешь, что нового произошло, их невозможно не заметить. Именно по ним бывают пересечения на разных премиях.
Зачем зрителям идти на эту выставку? Что их ждёт на выставке номинантов?
Виктория Илюшкина: Художников, которые будут представлены у нас, в Петербурге увидеть сложно. Тем более, всех в одном месте. У нас нет таких площадок. Это невозможно. Мы в Санкт-Петербурге сможем увидеть те проекты, которые происходили в Москве, в Перми, в Екатеринбурге, только на выставке номинантов премии Сергея Курёхина. Если зритель придёт на нашу выставку, он сможет эти проекты посмотреть и прочувствовать: либо непосредственно посмотреть проект, либо фото-видео и подробную документацию. Все, кого мы представляем на выставке, это – художники, которые способны удивить и заявить что-то новое.
А можете ли назвать имена тех, кто после премии Курёхина стал известен общественности и востребован, как художник?
Виктория Илюшкина: Максим Свищев – его хочется назвать в первую очередь. На одной из первых премий мы выделяли его проект с аэропортом. И в дальнейшем он развился в мощного художника. Позже участвовал в оформлении нашей премии, которая проходила в Эрмитаже. Таня Ахметгалиева – очень талантливая, интересная, работает в разных техниках: и с видео, и с инсталляциями, и с материалами, и с тканью. У неё очень много грандиозных проектов. Полина Канис, Владимир Потапов, Павел Отдельнов, Дмитрий Морозов, который всегда делает очень интересные проекты со звуком, Даша Пирогова, которая стала победителем Венецианской биеналле. Таких художников очень много.
Беседовала Мария Осина / ИА «Диалог»