В музее современного искусства «Эрарта» открывается выставка «Азбука Лунного Света» лидера группы «Аквариум» Бориса Гребенщикова. В четверг, 25 января, он сам приехал в Петербург представить выставку — и пообщался с журналистами. Не смотря на все усилия модератора беседы, пресс-показ очень быстро перетёк от разговора о живописи БГ к разговору обо всём. (Сохранились письма, которые посылали Льву Толстому читатели. И обращались они к нему не столько как к писателю, сколько как к психологу и наставнику — задавая вопросы о том, как правильно жить. И Лев Толстой отвечал им). На полчаса площадка «Эрарты» стала своеобразной Ясной поляной, в центре которой сидел спокойный и мудрый БГ. «Диалог» записал размышления Бориса Гребенщикова об искусстве, музыке, спорте, алкоголизме и необходимости разбирать будильники.
Про то, о чём стоит поговорить
«Я абсолютно всю свою жизнь уверен в том, что музыкантам нужно запрещать разговаривать на государственном уровне. Чтобы ни один из них не имел права ничего говорить. По моему собственному опыту чтения о жизни музыкантов, писателей и художников, из всего, что они когда-либо говорили, я не заметил ни одного слова, которое стоило того, чтобы быть сказанным».
Про то, зачем стоит думать
«Зачем людям думать? Это занятие очень и очень опасное. Большинство людей предпочитают жить, не думая, и критиковать их за это я никак не решусь. Но те люди, которые умеют думать, могут от этого получить отдельное удовольствие».
Про концепцию выставки
«Я могу думать неделю, но даже отдалённо не могу придумать ни одного слова, которым можно описать картину. Вот то, что вы видите, — то и есть. Концепции не то, что нет никакой, она даже не проходила мимо. Её не было и в десяти километрах от этой выставки. Это даже не работы, а удовольствия. 17 удовольствий. Самые старые работы здесь наверное года 2012, а самая новая картина была написана в прошлом году».
Про любимых художников
«Писсарро, Моне, Шишкин, Магритт. Для меня современней Моне так до сих пор никого и нет».
Про творческий процесс
«Я могу объяснить очень просто: раньше двух часов ночи у меня никогда не получается ложиться спать. А позже 10 утра вставать невозможно. Дома я бываю около 4-5 дней в месяц. Поэтому, если я в 2 часа не упал, то есть шанс, что я всё-таки доползу до холстов, что-нибудь там поправлю и, может быть, что-нибудь начну. Вот такое должно быть невероятное стечение обстоятельств.
Если настроение нападёт, а у меня не будет в это время холстов под руками, то как бы оно не напало, толку не будет никакого. Поэтому должно быть абсолютно случайное стечение обстоятельств: вот тут стоит мольберт, вот тут холсты, тут краски, тут есть время, тут есть музыка, которая играет. Играть может всё, что угодно, самое безумное. Я ставлю то, что я обычно не слушаю. Очень много Cocteau Twins, раньше я их очень любил. Может быть хоть Шарль Азнавур, или джаз какой-то.
Каждая картина рисуется припадками, между ними проходит несколько месяцев. Так что в сумме, я думаю, от шести до девяти месяцев проходит [над работой с одной картиной], примерно так. Но есть серия картин, которую я всю сделал за месяц, а спустя два — доделал».
Про небо и карму
«Все картины рождаются примерно одинаково. Вот холст, вот краски. Надо подумать, с чего я начну. Обычно с неба. Когда небо есть, оно уже диктует всё остальное. Разве бывает что-то негативное в природе? Хотя, конечно, питерская погода — это хороший довод против этого тезиса. Но небо приятно рисовать, это облегчает карму.
Меня ужасно вдохновляет Север. Я бы с удовольствием вышел, поставил холст и рисовал бы. И не один, а двадцать холстов. Но, к сожалению, тогда бы отменилось много концертов. А к этому я пока не готов».
Про спорт
«Знаете, для меня спорт состоит в том, что я поднимаю кисть и ей рисую — это всё, что я знаю про спорт. В детстве я, кажется, катался на коньках, но я этого не помню. Больше о спорте я не знаю ничего. Ничего более абсурдного, чем смотреть за людьми, которые бегают по полю, я придумать себе не могу. Тот факт, что миллионы людей этим увлекаются, говорит о состоянии человечества».
Ремарка из зала: Тем не менее, ваш друг Майк Науменко этим занимался.
«И чем он кончил?»
(Майк Науменко — советский рок-музыкант, лидер группы «Зоопарк». Дружил и сотрудничал с «Аквариумом». Совместно с Борисом Гребенщиковым записал альбом «Все братья-сёстры». Погиб в 1991 году в результате несчастного случая в возрасте 36 лет — ИА «Диалог»)
Про выставки в других городах
«Я бы с удовольствием. Во-первых, я надеюсь, что половины этих работ, когда выставка кончится, уже не будет (картины продаются — ИА «Диалог»). Но у меня уже есть новые. Следующая выставка будет в Париже. Потом состоится выставка в Петербурге, в Юсуповском дворце, уже с другим набором картин. Также будет выставка в Нью-Йорке. А что будет дальше, я не знаю. Знаю, что хотят организовать выставку в Киеве, но у меня просто нет физически времени туда доехать, до июня у группы ни одного дня свободного. Я две ночи не спал. У нас семь концертов за семь дней в семи разных городах. О какой выставке может идти речь?»
Про себя
«У меня есть колоссальная роскошь — я себя никем не считаю. Я вообще о себе никогда не думаю. Есть значительно более интересные темы. Поэтому о себе я сказать ничего не могу.»
Про критику
«Я с восторгом слушаю каждое слово. Я обожаю критику. Только у критиков можно чему-то научится».
Про алкоголь и творчество
«Я не творчеством, я своей жизнью пропагандирую алкоголизм. Тот факт, что я ещё жив, — это уже пропаганда алкоголя».
Про уличные концерты
«Мы давали уличные концерты более, чем в 50 городах России. Естественно, в Питере тоже дадим. Нужно, чтобы совпала погода и наличие всех музыкантов. Проблема «Аквариума» в том, что трое музыкантов живут в Англии и Ирландии. И вытащить их, чтобы они сыграли бесплатный концерт на улице, очень непросто. Они бы с удовольствием, но им для этого нужно бросать свою работу и приезжать на день раньше. Я пытаюсь. Я думаю, что к весне мы это всё-таки сделаем».
Про Европейский университет
«Я часто слыхал про ситуацию, когда люди с большими деньгами и большими зубами отгрызают у людей с меньшими деньгами и с меньшими зубами какие-то части тела. По-моему это та ситуация и есть».
Про детство
«В детстве я занимался массой интереснейших вещей. Я играл в прятки, во многие другие вещи, лазал по деревьям, устраивал домики, и очень любил разбирать будильники. Видимо, это была борьба со временем».
Про музеи
«Если ко мне прицепить микрофон и затащить меня в любой художественный музей, то микрофон запишет массу невнятных возгласов, часть из них матерных, близко сводящихся к одному — «Сукины дети!». Как бы дорого я дал [за то, чтобы] научится делать так, как рисуют они. Моё отношение ко всем без исключения художникам на земле — это чудовищная зависть. Потому что они умеют то, чего я никогда уметь не буду. Я им завидую до слёз. Не всем, но многим».
Про фестиваль «Части света»
«Фестиваль состоится в этом году в первую-вторую неделю сентября, в Петербурге. Пока не понятно, где именно. Ведутся переговоры с очень интересными людьми. Они, заразы, все требуют чудовищное количество денег, которые никак не окупить никогда, но Илья (организатор фестиваля) бьётся, как лев. Я надеюсь, мы сможем вытащить достойных людей».
(«Части света» — музыкальный фестиваль арт-директором которого является Борис Гребенщиков. В 2017 году проходил в Юсуповском саду. В нём приняли участие такие группы как MGZAVREBI, Flook, Terakaft Manu Delago, The Beat и другие — ИА «Диалог»)
Про армию и высшее образование
«В то время, когда я учился, всем было известно, что люди получают образование для того, чтобы не ходить в армию. Чтобы не ходить в армию, все средства хороши. Поэтому какая разница, какую профессию человек получает. Если бы я учился музыке, то музыкой бы точно не стал заниматься».
Про Советский Союз
«Конечно мы возвращаемся [к Советскому Союзу]. Мы копнули значительно глубже и хуже. Такой дурости, как сейчас, не было даже при самых советских идиотах. Мы достигли дна и стремительно движемся дальше».
Подготовила Мария Осина / ИА «Диалог»
Выставка «Азбука Лунного Света» включает в себя 17 рисунков и живописных полотен Бориса Гребенщикова. Она продлится в «Эрарте» до 19 февраля.