В Петербург на VI Международный культурный форум приехал писатель и создатель языка «европанто» Диего Марани. Корреспондент «Диалога» побеседовал с ним о культуре языка, невежестве, пицце и кофе.
Вы — изобретатель нового языка европанто. Что это за язык?
Европанто – это не настоящий язык. Это шутка, которую я изобрёл в качестве провокации — для того, чтобы показать, что с языками можно играть, что языки изучать не так уж сложно.
Из чего состоит европанто?
Идея в том, чтобы составлять предложения из слов, которые понимают во всём мире. Например, «пицца», «шофёр», «мама», «бонзай», «капут». Я не пытаюсь создать новый язык, я не настолько глубоко увлекаюсь этим. Я просто хочу показать, что идея общего языка в корне неправильна. Нам нужны все языки, как часть культуры. Они — богатство человечества.
Кто-то кроме вас использует этот язык?
Я работаю в Евросоюзе, в настоящей международной среде, и там есть тенденция смешивать языки. Мы там как бы говорим на английском, но не на настоящем английском. Это наш собственный язык, который загрязняется родными языками каждого. Любопытно, что люди с родным английским не всегда могут нас понять. Встаёт вопрос: а какой из этих двух английских настоящий? Я за то, чтобы был тот английский, который более широко понимаем. Думаю, это критерий.
Вы сказали, что не нужно создавать международный язык, но как нам тогда понимать друг друга?
Я за настоящее изучение языков, но не нужно пытаться выучить все языки мира. Я за гражданский подход к изучению. Есть международные языки (тот же английский), есть более локальные, местные языки. Любой человек желательно должен выучить один международный язык и один местный язык. Первый – чтобы общаться широко, а второй, чтобы общаться на горизонтальном уровне с соседями. Я думаю, что набор из 2-3 языков позволит обеспечить достаточно широкое общение.
Кроме того, что язык – средство коммуникации, что ещё он нам даёт?
Действительно, язык – это не только способ коммуникации. В нём есть возможность самоидентификации, мы можем почувствтвовать причастность к какой-то группе. Я очень ценю возможность говорить на диалекте своей деревни, потому что никто в мире этого больше не поймёт. Приятно почувствовать такую причастность к группе. При этом ты чувствуешь себя защищённым, можешь расслабиться, как когда приходишь домой и снимаешь туфли. В этом я вижу ещё одну важную роль языка.
В моём диалекте есть вещи, которым нет имени в итальянском. Это детали местного пейзажа, приспособления, что-то связанное с памятью моих прародителей. Если этих слов не будет, люди потеряют возможность называть объекты своими именами. Это как раз дополнительная важная роль языка. Потому что, опять же, язык – это не просто способ коммуникации, а ещё и самосознание.
В России сейчас возникают мнения, что язык портится, что в речи людей появилось много просторечных, сленговых выражений. Стоит ли направлять развитие языка, или он должен течь, как хочет?
Я не думаю, что с языком можно проводить какие-то операции. У нас просто нет возможности его контролировать. Язык – это естественное явление, которое развивается по своему пути. Но я думаю, есть способ сохранить богатство языка, чтобы он не потерял выразительности. Для этого нужно повышать культуру в обществе, чтобы язык был способен эволюционировать. Например, заимствований точно не нужно бояться. Приведу пример из итальянского. Там есть название места, где встречаются, обсуждают спорт. По-итальянски это называется двумя английскими словами «bar sport». Если отправиться в Лондон и попытаться найти там «bar sport», это не получится сделать, потому что в английском языке такого не существует. Вот два заимствованных слова, которые стали частью языка.
Чего нам стоит бояться, так это невежества. В любом случае в культурном обществе язык будет меняться.
Нужно понимать, когда общаться в нижнем регистре или повышенном. Так можно не потерять богатство языка, культуры и найти в себе возможность угнаться за их развитием.
Вы сказали о невежестве, и у меня есть подобный пример. В русском языке есть слово «кофе». Некоторое время назад считалось, что кофе – строго мужского рода. Это даже был такой маркер. Если ты говоришь про кофе «оно», ты невежественен. Сейчас норма – это и тот, и другой род. В этом контексте вопрос: как отличить невежество и ошибки от стремления языка к развитию?
Это достаточно тонкая материя. Каких-то конкретных ответов у меня нет. У меня есть соображения по этому поводу. Если прежде кофе был мужского рода, возможно, он станет среднего или женского рода. К тому же, есть разница между устной и письменной речью. Как раз не знать об изменениях в нормах будет невежеством. Настаивать на старых формах было бы странно.
Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»