Смоленское кладбище, как и любое другое, это, прежде всего, – библиотека человеческих судеб и самых разных, иногда невероятных, историй. Но начиналось всё тривиально – с погоста для бедняков Васильевского острова, которых нужно было где-то хоронить.
Маршрут по кладбищу обычно начинают с главных ворот, а значит и с речки Смоленки. Раньше она называлась Чёрной. Именно на берегу этой «старой» Чёрной речки хоронили местных жителей. Было и ещё одно место – Гавань. Но в силу природных условий и климата, в котором мы живем, Гавань была труднодоступной и крайне неподходящей для захоронений. Такое положение сохранялось до 1738 года, когда Священный Синод своим указом постановил организовать кладбище «между 18 и 23 линиями Васильевского острова», расчистить к нему дорогу, огородить забором и содержать новый погост из церковных доходов.
Церковь Смоленской иконы Божией матери
Почему кладбище решили назвать Смоленским? По одной из версий во время строительства города на острове поселилась артель рабочих из – вы угадали – города Смоленска. Тут они жили, тут их похоронили — собственно, над названием долго не думали. Тем не менее, это всего лишь легенда, а название кладбища, как, кстати, и речки, закрепилось после создания храма во имя Смоленской иконы Божией матери. То есть название появилось гораздо позже, чем само кладбище, — и вот почему. На территории каждого кладбища есть церковь, а на территории Смоленского кладбища никакой церкви не было — его приписали к Андреевской церкви, расположенной на нынешнем Большом проспекте Васильевского острова. Но у храма не было денег на содержание кладбища, а у Синода, который постановил это кладбище создать, не было денег на новую церковь. Построена она была только в 1755 году и была деревянной, императрица Анна Иоанновна повелела выдать деньги на её строительство из губернского бюджета (это если говорить на современный манер, а на старый – из казённого кошта губернии). Кладбище обнесли, наконец, забором, заодно отделив его ещё и каналом. Но положение кладбища и церкви продолжало быть довольно печальным – они не приносили никакого дохода и находились в упадке.
И вот тут-то, пожалуй, начинаются все истории. Положение исправил священник Георгий Петров. Его назначили «заведовать» Смоленской церковью (а значит, и кладбищем) в 1783 году. С приходом священника началась, если можно так сказать, вторая жизнь кладбища. Георгий Петров был человеком, по описаниям современников, властным, прямым и даже нахальным. Деньги на благоустройство кладбища и богадельни он доставал как настойчивыми просьбами, уговорами и унижениями, так и откровенной прямотой и хамством. При этом для своего начальства он был крайне смиренным человеком, а вот в отношениях с «сослуживцами» смиренностью не отличался, одного своего «коллегу» он откровенно «подсидел», с подчинёнными был довольно грубым, с одной стороны, с другой — совершенно за ними не следил. Но главное здесь, конечно, не его человеческие, а его деловые качества.
Во-первых, Георгий Петров добился постройки каменной церкви (её построили к 1791 году). Деньги на новую церковь собраны были отчасти из добровольных пожертвований за места на кладбище. Кстати, от строительства церкви на православном кладбище страдало кладбище «немецкое» – мост, ведущий к нему, ломали для прохода барж со строительными материалами. Правда, и чинили быстро, потому что плотничьи работы стоили относительно дёшево. Ещё одна, не менее важная, заслуга Петрова – это первый ритуальный бизнес. Георгий Петров добился открытия «траурного заведения» — места, где напрокат можно было взять принадлежности для погребальных обрядов. Это покровы, элементы траурной одежды, а также телеги – дроги. Этот бизнес, созданный в самом конце восемнадцатого века, приносил доход до 1841 года, когда с утверждением положения о кладбищах стала возможна свободная торговля погребальными принадлежностями. На средства от продажи поддерживали церковь и создали богадельню – теперь мы заходим на кладбище через арку, соединяющую два её корпуса. Дополнительный доход давала сдача кладбищенской земли в аренду под огороды, а также аренда небольших сарайчиков – под мастерские для изготовления памятников. К 1818 году Петров практически отошёл от дел и на кладбище появлялся редко. Тем не менее, именно благодаря его невероятной энергии, Смоленское кладбище приобрело те свои очертания, которые мы знаем уже в современности.
Могила поручика Чернова
Не будем отходить от ворот далеко и посмотрим на скромный памятник, спрятанный слева от церкви – небольшая колонна, увенчанная погребальной вазой. Надпись ещё сохранилась: это могила поручика Семёновского полка Константина Чернова с памятником, сделанным на средства его товарищей. За этой скромной надписью скрывается история о предательстве, чести… и классах. Дело происходило в 1825 году, знаменательном для российской истории. У Константина Чернова (человека из дворянской, но незнатной семьи) была сестра, в неё влюбился и решил жениться внук графа Орлова – Владимир Новосильцев, наследник огромного состояния. Однако мать Новосильцева решила любыми способами не допустить женитьбы сына и добилась своего, свадьбу отменили. Семья невесты была оскорблена, и старший брат вызвал несостоявшегося супруга девушки на дуэль.
«Старик-генерал Чернов сказал, что все его семь сыновей станут поочередно за сестру и будут с Новосильцевым стреляться и что если бы все семь сыновей были убиты, то будет стреляться он, старик», — так описывает ситуацию современник событий, драматург Андрей Жандр.
Оба дуэлянта погибли. Похороны Чернова превратились в демонстрацию – товарища провожали его друзья по Северному обществу, многие в знак протеста весь путь похоронной процессии шли пешком, без экипажей. Своеобразная похоронная «акция» стала ответом аристократическому миру, жившему по своим законам. Здесь надо заметить, что декабристы, многие из которых были друзьями Чернова, также (по одной из версий) нашли свой покой на Смоленке — на острове Голодай, который теперь называется островом Декабристов.
Часовня Ксении Петербургской
От трагедий перейдём к чудесам (хотя и не бросим трагических историй). Одна из главных достопримечательностей кладбища – часовня Ксении Петербургской. По легенде 26-летняя Ксения после смерти своего мужа облачилась в его одежду, отдала свой дом и состояние соседке Прасковье Антоновой, завещав раздать всё имущество бедным. Предание гласит, что она помогала построить Смоленскую церковь, таская по ночам тяжёлые кирпичи на строительные леса. По ещё одной легенде Ксения предрекла кончину императрицы Елизаветы Петровны и Иоанна Антоновича. Предсказывала она и простым горожанам — купчихе предсказала кончину, говоря: «Зелена крапива, но скоро увянет», а одной бедной девушке — замужество (этим, конечно же, все предсказания Ксении не ограничиваются, на перечисление всех чудес ушла бы небольшая книжка). Сейчас к часовне Ксении приходит множество людей – и верующих, и желающих поверить. Автору этого текста дали совет для исполнения желания обойти часовню три раза, не переставая думать о загаданном, а потом помолиться и поставить свечку в самой часовне. Работает ли это – автор гарантию дать не может, поскольку не проверял совет на практике.
Могила «дедушки русского романса» композитора Титова
За часовней (по правой стороне, прямо и направо) — могила дедушки русского романса. Опознать её легче, чем найти. Кто же такой этот «дедушка русского романса»? Композитор (и генерал-лейтенант) Николай Титов, сделавший жанр романса популярным в 20-40-х годах XIX века. В семье композитора было традицией сочетать армейскую службу с сочинительством музыки. Николай Титов начал заниматься музыкой довольно поздно даже по нынешним меркам – к 19 годам, при этом музыкальное образование его было довольно обрывочным. Однако это не помешало дилетанту сочинить более 60 романсов на стихи поэтов того времени, в частности, и таких классиков, как Пушкин и Лермонтов. А прозвище «дедушка русского романса» дали тогда ещё совсем не дедушке, а юноше, другие классики – композиторы Александр Даргомыжский и Михаил Глинка, дружившие с Титовым.
Могила писательницы Чарской
Недалеко от могилы Титова похоронена ещё одна петербургская знаменитость – писательница Лидия Чарская. Могила совсем скромная – белый металлический крест и ограда. Жизнь Лидии Чарской является примером того, как безжалостно время умеет перечёркивать, а колесо истории — уничтожать. В начале ХХ века Чарская – знаменитая детская писательница, книги которой имели громадный успех как у юных читателей, так и у взрослых. Писать актриса Александринского театра начала от безденежья – статьи и переводы приносили небольшой доход, а вот первое произведение, «Записки институтки», принесли ей славу и популярность. Всё зачеркнула революция. В 1920 году книги её были запрещены, они подлежали изъятию из библиотек и сожжению.
«Чарская отравляла детей тем же сифилисом милитаристических и казарменно-патриотических чувств», — злобные слова не менее знаменитого писателя Корнея Чуковского¹.
Над героями книг писательницы учащиеся 1920-х готов устраивали показательные суды. Лидия Чарская умерла в нищете и безвестности в 1937 году, но труды её не остались забытыми. По крайней мере, уже который год на могиле писательницы появляются всё новые цветы.
Могила «40 мучеников»
От трагедий – к мрачным сюжетам. В противоположной стороне, на Блоковской дорожке – небольшая могила с надписью «40 мученикам». История появления этой могилы – городская легенда, согласно которой в послереволюционные годы борьбы с церковью ночью на кладбище привезли сорок священнослужителей. Им предложили либо отказаться от веры, либо принять смерть. Церковники выбрали последнее – и были заживо погребены в братской могиле на территории Смоленки. Дальше в легенде говорится о страшных криках, которые слышали жители окрестных домов, о «ходившей» земле, и о том, что когда первый луч солнца упал на могилу – крики прекратились. Документального подтверждения массовой казни служителей церкви именно в этом месте нет. Кстати, в истории православия уже был случай с сорока мучениками, но повлияла ли эта история на создание жуткой притчи Смоленского кладбища – сказать сложно.
Могила Блока
Одна из главных достопримечательностей кладбища – могила Александра Блока. Впрочем, это уже бывшая могила поэта, его прах перенесли на Литераторские мостки Волковского кладбища в 1944 году. И вот тут-то начинаются загадки, легенды и версии. Одна из самых знаменитых – версия журналиста Александра Невзорова с участием ватника и химического карандаша. Согласно Невзорову, представители организации, которая должна была перевезти останки Блока, не явились в назначенный день. Поэтому прах, который уже успели достать из могилы, был завёрнут в ватник, на котором химическим карандашом написали «Блок». Спустя неделю ватник с приметной надписью обнаружили на местном стороже, именно эту одёжку в итоге и перезахоронили на Волковском.
Другая версия, которая кажется куда более правдоподобной, принадлежит известному исследователю Блока Дмитрию Максимову, рассказ о ней можно найти у академика Лихачёва. «При этом событии (перезахоронении Блока – ИА «Диалог») присутствовал Дмитрий Евгеньевич Максимов. И ведь перезахоронили только череп Блока. Дмитрий Евгеньевич нёс череп Блока, потому что остальным, очевидно, было противно его нести, они боялись, а он не боялся. Он нёс череп Блока в платке и по дороге пальцем из глазниц выковыривал землю. Ему показалось, что так будет лучше. И тогда его остановили и сказали: «Вы выковыриваете прах Блока. Это нельзя делать». (У него есть воспоминания об этом перезахоронении.) И «могила Александра Блока» — это чужая могила, какого-то барона (я забыл его фамилию). В эту чужую гробницу, в этот чужой склеп и поместили череп Блока. Один череп. Всё остальное осталось там, на Смоленском кладбище, рядом с матерью, и было сровнено с землёй», — рассказывал ученый. Впрочем, даже в случае с причинами перезахоронения существуют разные версии: одни обосновывают процесс плохим состоянием могилы поэта, другие – политическими решениями.
Могила офицеров, погибших при взрыве в Зимнем дворце
На Смоленке немало и братских могил. К примеру – захоронение офицеров, погибших при взрыве в Зимнем дворце в 1880 году. В результате покушения на императора Александра II погибли 11 человек — нижние чины лейб-гвардии Финляндского полка, нёсшие караул во дворце. Сам император в результате этого события не пострадал – именно в этот день отличавшийся пунктуальностью Александр опоздал на обед, ко времени которого и был приурочен подрыв бомбы. Все погибшие погребены в братской могиле, а император, несмотря на угрозу, лично присутствовал на похоронах. Кстати, памятник героям-финляндцам был создан на народные деньги, однако сейчас мы можем видеть уже восстановленный монумент – разорение кладбищ в советское время не прошло для него даром.
Есть и ещё одна братская могила на Смоленском, найти которую в наши дни практически невозможно. Это захоронение рыцарей Мальтийского ордена, главой которого в 1798 году был избран российский император Павел I. Хоронили кавалеров ордена на кладбище за Церковью Рождества Иоанна Предтечи. После убийства Павла на престол взошел его сын Александр и стал поспешно уничтожать всё, что связано с орденом. Это относилось и к захоронениям членов ордена – их прах был перенесён на Смоленское кладбище августовской ночью 1807 года. Если могилу и украшало надгробие, то после нескольких наводнений, которые пережило кладбище, ныне место это считается утерянным.
***
Нам нравится думать о кладбищах, как о местах мистических, хранящих самые причудливые тайны и загадки. Но кладбище, прежде всего, должно напоминать о главном — какая бы ни была у нас необычная судьба, сколько бы времени нам ни было отведено и как бы продуктивно мы его ни проводили, нам всем приготовлена одна участь — стать ещё одной карточкой каталога в какой-то из огромных библиотек человеческих жизней.
Подготовила Маша Минутова / ИА «Диалог»
¹ Бен Хеллман, «Сказка и быль: История русской детской литературы», со ссылкой на «Первый всесоюзный съезд советских писателей 1934: стенографический отчёт», М., 1934