Эстетика фабрик и заводов Петербурга притягивает не меньше, чем парадная архитектура города. Так уж случилось, что мы говорим о заводах и фабриках в 100-летнюю годовщину Февральской революции, которая, как известно, началась с забастовок петроградских рабочих. «Диалог» вместе с краеведами и создателями You Tube-канала #окологорода Игорем Ивановым и Михаилом Уваровым побывал на тех промышленных объектах, которые при желании может посетить любой горожанин.
Чулочно-трикотажная фабрика «Красное Знамя». Улица Красного Курсанта, 25
Фабрике «Красное Знамя» «не повезло» находиться рядом, буквально через мост, от одного из самых лакомых кусочков города – красивого и богатого Крестовского острова. В связи с этим половина территории бывшей фабрики уже застроена почти готовыми элитными апартаментами, а другая половина стоит бесхозной и ждёт своего часа. На эти остатки некогда внушительного производства трикотажных изделий мы и отправились.
Здания построены в стиле конструктивизм. «Придя к власти, большевики провозгласили своей целью строительство нового общества и полный разрыв со старым. Конечно же, должно было прийти новое искусство и новая архитектура. Фабрика была создана в 1920-1930-е годы. Конструктивизм отличается чёткими геометрическими формами (чаще это кубы и полуокружности), рациональностью планировки, отсутствием внешнего декора, которым был так богат предшествующий модерн», — рассказывает Игорь Иванов.
Проходя вдоль этих заброшенных цехов, мы обращаем внимание на заделанные кирпичом окна. «Тогда люди были по большей своей части чахоточными, рахитичными — тем более рабочие — поэтому окна, которые сейчас заколочены кирпичными кладками, были заполнены стеклом для большего поступления света в помещения фабрики» — добавляет эксперт.
Более того, производство было вредным – рабочие дышали тряпичной трухой, были болезненными. Но изделия делали профессионально и качественно: чулочки обыкновенные, чулочки с подшёрстком — на любой вкус. Сегодня такие же чулки производят, например, в Белоруссии.
В те годы не была до конца сформирована централизованная система подачи электричества на заводы и в квартиры, поэтому на каждом предприятии существовала своя автономная система электро- и теплоснабжения, иногда работавшая и на окрестные жилые кварталы. Для строительства силовой станции (ТЭЦ) фабрики «Красное Знамя» в 1925 году был приглашён архитектор с мировым именем — Эрих Мендельсон. Он работал в Германии, Великобритании, США и Израиле. Среди всемирно известных работ Мендельсона — башня-обсерватория Альберта Эйнштейна в Потсдаме под Берлином (Германия).
«Здание в виде то ли несущегося локомотива, то ли парохода – экспрессионизм в чистом виде. Для него свойственно искажение традиционных архитектурных форм с целью достижения максимального эмоционального эффекта. Предпочтение нередко отдаётся архитектурным формам, вызывающим в памяти природные ландшафты или техногенные объекты — горы, образы животных, механизмы или технику», — отмечает Михаил Уваров.
Здание «летит» в сторону Корпусной улицы. Плюс наверху над ним коронка – получается что-то вроде трубы парохода. «Мендельсона сильно критиковали за всё это, потому что это был 1925 год, подобные экспрессивные формы были ещё слишком авангардны для архитектуры, многим казался слишком нерациональным подобный облик здания, напоминавший то ли корабль, то ли паровоз. И слишком уж серьёзно архитектор собирался вложиться в остальные здания завода, не по карману для тогдашней страны, в которой ещё несколько лет назад был голод. Но потом многие советские архитекторы работали, подражая этому великому немецкому творцу», — рассказал эксперт, добавив, что именно эта силовая станция, скорее всего, сохранится из всего комплекса умирающей фабрики, являясь памятником архитектуры.
«Памятник советскому гвоздю» — водонапорная башня завода «Красный Гвоздильщик», 25 линия В.О., 6А
Остатки завода «Красный Гвоздильщик», а именно его водонапорная башня, являющая собой «памятник советскому гвоздю», как прозвали её в народе, расположены в старейшем промышленном районе Петербурга – на юго-западе Васильевского острова. В 1857 году на этом месте французским предпринимателем по фамилии Шопен был построен чугунолитейный и бронзовый завод.
Большинство сооружений, относящихся к этому заводу или к «Красному гвоздильщику» (переименован он был в 1921 году), сейчас снесены. На их просторах развернута масштабная стройка. Однако тот самый «памятник гвоздю» на своем месте, надеемся, навсегда.
Построена водонапорная башня в 1930-1931 годах по проекту Якова Чернихова, который специализировался на промышленной архитектуре. Проектировать и строить такого рода здания, именно в то время, стало возможно благодаря широкому использованию железобетона. Из кирпичей, по старинке, футуристическую архитектуру не создашь. Михаил Уваров рассказывает о прототипе нашей водонапорной башни – «белой башне» в Свердловске: «Так называемую «белую башню» завода УЗТМ начали возводить в Свердловске ещё в 1928 году по проекту архитектора Рейшера. Именно там архитектор предложил выделить цилиндр бака из основного объёма — оси, а подпирать этот колоссальный цилиндр должны были всего две небольшие железобетонные колонны. Забавно, что начальник завода тогда, испугавшись, что бак с 750 кубометрами воды не выдержит, потребовал, чтобы колонн-подпорок было четыре — так, мол, надёжнее. В нашем ленинградском проекте Чернихова подпорки всего две, но и объём цилиндра поскромнее. Зато в обоих проектах зал в верхней части цилиндра был не просто техническим. Оттуда можно было обозревать окрестности, любуясь достижениями советской промышленности свысока».
Сегодня наверх не пробраться. Вход закрыт, да и сам «гвоздь» в плачевном состоянии. Кажется, будто он может и рухнуть.
Проходя сегодня мимо оставшихся сооружений завода, не сразу можно заметить «гвоздь» (тем более в нашем городе, где небо давит серостью и заставляет людей смотреть под ноги, а не по сторонам), да и вообще, ощущается только разруха, запустение, ненужность. Зато стройка жилых домов процветает. Башня и прилегающие постройки пустуют, хотя имеют самостоятельные входы и выходы, и могли бы использоваться в общегородских целях: стать арт-объектами, выставочными помещениями, модными шоу-румами — да чем угодно. То, что заброшенные заводы с их конструктивистским стилем «напрашиваются» на использование себя в ранге всевозможных лофтов, – это точно.
«Красный треугольник». Набережная Обводного канала, 138
Завод «Красный треугольник» основан в 1860 году как Товарищество российско-американской резиновой мануфактуры (ТРАРМ). Попасть на территорию завода сейчас не проблема. Пешком вообще беспрепятственно. Поэтому, гуляя по территории, можно встретить самых разных людей: от явно зашедших куда-то не туда нарядных дам почему-то с чемоданами — до пар, романтично прогуливающихся среди полуразрушенных цехов. На машине заехать тоже можно, но для этого нужно взять пропуск в организации, в которую вы направляетесь, чтобы отдать его на выезде. На территории завода чего только нет: репетиционные точки музыкантов, мастерские по ремонту кресел, магазины стройматериалов, кафе, помещения для фотосессий. А запах резины не испаряется всё равно: ведь совсем небольшая, но всё-таки часть производства сохранена.
Игорь Иванов говорит о логотипе: «Треугольник был изначально логотипом, правда, он не был красным, а скорее белым с красной окантовкой. Это можно видеть на фотографиях рекламных плакатов. Моё личное предположение, почему всё-таки треугольник – предприятие занимает территорию в форме огромного треугольника. Вроде банальное, но, думаю, верное предположение. После революции, он, естественно, стал красным».
Помимо знаменитых галош, завод производил шины и синтетический каучук. Более того, ходили легенды, что именно на «Красном треугольнике» производили то самое «изделие номер два». Однако, это не было правдой. Ни изделие номер один (противогаз), ни изделие номер два (презерватив) «Красный треугольник» не выпускал. Но анекдоты на эту тему ходили, а в запасе знаменитого собирателя петербургского фольклора Наума Синдаловского есть даже такой, появившейся в 1970 году к 100-летию Ленина:
«Фабрика резиново-технических изделий «Красный треугольник» подарила покупателям юбилейные презервативы. Один из них, в память о Ленине, представлял собой надувной бюстик Ильича и назывался «Ленин в тебе и во мне». Второй был посвящён верной и незабвенной подруге Ленина Надежде Константиновне Крупской – «Надень-ка!»»
Галош, кстати, к 1917 году было произведено 300 миллионов пар. Это значит, что они были у абсолютно всех россиян.
Завод обанкротился в начале нынешнего века, резиновое производство в основном прекращено. Территория «Красного треугольника» велика. Из-за этого кажется, что здесь довольно безлюдно, хотя это не так: стоит взглянуть на припаркованные повсюду машины и количество разнообразных учреждений. Это целый промышленный квартал. Здесь есть и полностью разрушенные здания бывших цехов, и башня, работавшая раньше в качестве котельной. Постройки 60-х годов перемежаются редкими зданиями 1912 года. Среди промышленной архитектуры вдруг могут встретиться элементы готики – окошки в стиле парижских соборов, витражи. Главное – успевать смотреть по сторонам, находить щели на стенах заброшенных цехов, чтобы заглянуть внутрь помещения, где когда-то трудились советские (да и досоветские) люди.
Ощущения упадка здесь, как ни странно, нет: повсюду слышны отголоски музыкальных инструментов с репточек, можно встретить бородатых рокеров, бредущих с гитарами на репетицию или с неё, а в некоторых окнах мигает свет — на фоне антуражных кирпичных стен бывших цехов проводят фотосессии.
Атмосфера на «Красном треугольнике» загадочная: чувствуешь себя странно, не понимая где толком находишься – то ли на территории базара, то ли в неблагополучном районе, то ли в андеграундном фильме.
Газгольдеры на Обводном канале
На Обводном канале можно встретить промышленную архитектуру на любой вкус. Особенно выделяются несколько круглых построек, похожих на старинные крепостные башни. Почти у каждого есть своя теория, для чего они использовались: кто-то расскажет, что здесь была станция очистки воды, а кто-то — что тут мололи муку. На самом деле это газгольдеры. Всего их четыре – три примерно одинаковых по размеру и один «царь-газгольдер».
«Они относились к Главному газовому заводу Общества столичного освещения. То есть газ, который в них хранился, использовался для освещения улиц Петербурга, ведь тогда оно осуществлялось при помощи газовых фонарей», — рассказывает Игорь Иванов.
Уже в начале XX века газгольдеры стали устаревшими, поскольку появилось электричество. Проходя вокруг этих зданий, встречаем исторические таблички о воспрещении курения, что очень к месту: если бы такое количество газа взорвалось, получилось бы, мягко говоря, не очень хорошо.
В двух газгольдерах — «царе» и ещё одном — сейчас находится креативное пространство «Люмьер-Холл», где проходят разнообразные мультимедийные выставки. Оказавшись внутри этих зданий сложно уже представить, что здесь было когда-то.
А вот в внутри другого – огромная автомастерская, в которую можно спокойно зайти и посмотреть на внутреннее помещение газгольдера. Наверху окна, сквозь которые в помещение врывается солнце (да, нам повезло). Стоя в середине этого круга, мы не можем поверить, что чуть более ста лет назад всё здесь было заполнено газом. Ни один человек не мог сюда войти, внутри этих помещений были трубы, выкачивающие газ.
Главный вопрос, возникающий в голове, – что же будет с такими необычными, странными, как будто бы не вписывающимися уже в современную городскую жизнь, не несущими в себе красоты в привычном её понимании, памятниками архитектуры? Надеемся, что не все они будут окружены просто жилищными кварталами, а внутри каждого будет найдена какая-то важная деталь, которая, например, вдохновит творцов на новые произведения искусства. Почему бы и нет?
Подготовила Ксения Савельева / ИА «Диалог»