Кузнец: Когда появилась наша профессия, жить без неё стало невозможно

Думал, что буду заниматься деревом

Пришел я к металлу очень странно и спонтанно. С детства я жил рядом с крёстным, который работал краснодеревщиком, думал, что тоже буду связан как-то с деревом. Но, когда поступал после художественной школы в училище, экзамены провалил, потому что не сделал одно определяющее задание. После этого пришлось идти в реставрационное училище. Хотел на дерево, но все группы были переполнены, и только в группе металла было место.

Да и занятия рыбалкой в детстве всё-таки подвели бы к этому: там и блесна, и крючочки металлические делались, так что вот такое странное начало моего металлического пути. Сейчас это и хобби, и работа.

От гвоздя до флюгеров

Самая главная особенность работы кузнеца — это покорение металла. Каждый раз, когда берём железку, с ней соревнуемся, с ней спорим, разговариваем — и её покоряем в итоге. Делаем из одной формы железа другую, понятную нашей внутренней философии. Это наш язык. Такая наша вербальная история. Мы выражаем в пластике металла всё, что хотим сказать, но без слов.

Заказы поступают разные – от гвоздя до флюгеров, ворот, лестниц, чего угодно. Сам люблю делать скульптуры, композиции, арт-объекты. Это, в основном, некоммерческие проекты. Такие как, например, фестивальные арт-объекты.

Выделить какую-то одну работу из всех невозможно. В каждом из арт-объектов есть своя история, свои совпадения, печали, радости, победы. Каждая работа отождествляет то время, в которое она была сделана – тот год, час, те отношения с близкими, с теми, кто помогал. Арт-объекты обычно делаются не только мной. Я их придумываю, разрабатываю, а потом всё это превращается в большой праздник. По кузнечной части в одном проекте могут участвовать от одного до 60 человек.

Например, был проект «Дерево Мира», и там кузнецы приехали из разных стран со своими ветками и к общему стволу-основе приделывали эти ветви. Кто-то пальмовую, кто-то дубовую, кто-то ещё какую-то ветвь привез. «Время мастера» (кованые солнечные часы на Петропавловской крепости) олицетворяет тот миг, который мы зафиксировали – действительно, у каждого мастера своё время, свой миг популярности, мы это зафиксировали в заклепках – символе секунды, как на циферблате. Порядка 60 мастеров прикрепили свои авторские заклепки. То есть такие объекты объединены общей идеей и включают в себя частичку мастерства каждого кузнеца.

Обучение кузнечному делу — рассол, в котором огурчик набирает вкус

На данный момент специально я никого не обучаю. Приходят ко мне подмастерья и просто мастера, которых я, если говорить грубо, под себя «вылепливаю». Но я бы не сказал, что это мои ученики, это больше потребность процесса с творческой и финансовой точек зрения. Как таковых учеников пока нет. Я пока не готов, но чувствую, что они будут, когда придёт время.

У меня тоже был не один мастер. Знания — это совокупность многих источников: книг, фильмов, мастер-классов. У одного человека трудно обучиться всему. Так же как поэт, например, пишет с определенным слогом. И рифма одного поэта, его построение мысли меня трогает, а другого — нет. Так и у кузнецов – у одного я научусь, как правильно делать композицию, как он потрясающе компонует из металла какую-то гармоничную историю. У другого я научусь определенной операции, которую он классно делает, у третьего что-то ещё подгляжу. В Академии имени Штиглица придумали метафору, что обучение — рассол, в котором огурчик набирает свой вкус. Его можно сделать малосольным, можно очень крепким или очень вкусным. Каждый в себя вбирает ровно то, для чего себя готовит, тот вкус. И при выходе из «Мухи», он и представляет из себя этот вкус.

Кузнечное дело мы сравниваем с музыкой

Я, может быть, не такой, как многие — у меня дома практически нет ничего, что я сковал. Есть вещи, которые мне подарили. Я связываю это с тем, что ещё расту как художник и к тому, что сделал вчера, отношусь критически. Окружение себя этим дома приведёт к каждодневному самобичеванию. На данном этапе для меня это уже не красота, я бы уже сделал по-другому.

Вообще, кузнечное дело, металл, мы сравниваем с музыкой. В музыке есть семь нот, из них композиторы делают произведения, совершенно в разной стилистике, а в обработке металла, в ковке, есть семь первичных операций. Семь цветов в радуге. Художники делают из этого свои картины. В одном произведении может быть три таких ноты, пять нот — и получается музыка.

Девиз нашей мастерской: «Всё покую»

Есть кузнечные девизы, есть пословицы. Например, есть постулат, что кузнец всем профессиям отец. При том, что это не самая древняя профессия. Намного древнее — керамисты, которые из глины начинали делать посуду. Профессия кузнеца появилась позже, но как появилась, без железа и кузнеца жить стало невозможно: швее нужна игла, косарю – коса. Всё на гвоздях держится. В общем, куда ни посмотри. Поэтому и отец всем профессиям.

Кузнечное дело окружено легендами: черти, огонь и так далее. Селили кузнеца всегда на краю деревни, но не потому, что он страшный какой-то, а потому что это звон с утра до ночи, огонь – чтобы деревню не спалить. Мы на самом деле рабочие, профессия нормальная, светлая, ну а то, что нас немножко демонизируют – ничего страшного.

В нашей мастерской, например, есть девиз: «Всё покую». Созвучно с «фольклором», но, тем не менее, имеет смысл, что мы всё можем поковать — то есть стремимся к профессионализму. Или вот ещё: «Не могу, не куя». Ну, не могу я, не куя! И этим все сказано. В конце концов, это моя работа, хобби – дело жизни.

Беседовала Ксения Савельева / ИА «Диалог»