На заседании Совета по сохранению культурного наследия в понедельник, 14 ноября, была рассмотрена концепция приспособления для современного использования западного двора Михайловского дворца, входящего в состав объекта культурного наследия федерального значения «Дворец Великого князя Михаила Павловича (Русский музей Императора Александра III)». Проект, предусматривавший устройство перекрытий, лифта и стеклянной крыши во дворе, вызвал недовольство большинства членов Совета, и был отправлен на переделку, передаёт корреспондент ИА «Диалог».
«Я был на этом объекте – он сложный и проблемный, ещё и потому, что находится под открытым небом. 17 ноября 2002 года – ровно 14 лет назад – здесь, в Михайловском дворце, состоялось заседание научного совета по охране культурного наследия, где были рассмотрены (и одобрены большинством голосов, хотя и с замечаниями) проекты перекрытия двух внутренних дворов. Проект не был реализован – не удалось найти 300 миллионов рублей, необходимые для его реализации», — напомнил вице-губернатор Игорь Албин.
И.о. директора Русского музея Владимир Баженов добавил, что в 2014 году министерство культуры России профинансировало разработку проектно-сметной документации с учётом ранее высказанных нареканий к проекту. Однако теперь замечаний меньше не стало.
«Никаких новых объёмов создавать не предполагается, новой застройки нет. Используются существующие объёмы внутренних, не видимых никому снаружи, сугубо функциональных дворов. Структура работы Росси претерпела многочисленные изменения за свою почти 200-летнюю историю. Внутренние дворы исторически выполняли роль световых колодцев для освещения вспомогательных внутренних помещений, удалённых от лицевых фасадов. В период приспособления здания под Русский музей архитектор Свиньин сгруппировал вокруг световых дворов различные службы и фонды, а комиссия под его председательством приняла решение: разобрать все деревянные антресоли и убрать галереи во двориках – их было много. В настоящее время эти дворы утратили актуальность как источники освещения и вентиляции», — пояснил Баженов.
По его словам, теперь эти дворы «отрицательно влияют на сохранение объекта культурного наследия», так как в них попадают вода и снег, которым некуда оттуда деваться: проездов внутрь для прохождения уборочной техники не предусмотрено. Ещё одна идея – создать в Михайловском дворце лекционный зал для проведения арт-проектов. Кроме того, отметил Баженов, Михайловский дворец – единственный из объектов, находящихся в распоряжении Русского музея, который не может предоставить доступ к основной экспозиции (находящейся на втором этаже здания) маломобильным группам населения. Для решения этой проблемы и предполагалось устроить лифт (вмещающий 34 человека) в одном из внутренних дворов. Заодно подъёмник можно было бы использовать для перевозки экспонатов. А поскольку в рассматриваемом проекте шахта находилась бы почти посередине двора, то понадобилось бы делать на каждом из этажей полноценные выходы, то есть – ставить перекрытия, по которым люди (и грузы) могли бы попадать в здание. Ещё это означало бы необходимость на каждом этаже разобрать конструкции как минимум одного из окон, чтобы превратить их в двери.
Эти предложения вызвали бурное неодобрение членов Совета по сохранению культурного наследия. Главным камнем преткновения стала предусмотренная концепцией необходимость «врезаться» в стены, построенные ещё Росси, чтобы дать опору новым перекрытиям. По словам Баженова, специалистами кафедры оснований и фундаментов инженерно-строительного факультета Политехнического университета была проведена экспертиза, подтвердившая жизнеспособность этого предложения. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что проектировщики затруднились даже точно назвать существующие предметы охраны из конструкций стен в этих внутренних дворах.
«Если это всё просуммировать, то такое решение, наверное, возможно, но его ещё надо доводить до ума. Меня всё-таки беспокоит, что работать предстоит с таким уникальным объектом, но проектировщики, уж простите, не очень опытные. Экспериментировать надо с памятниками уровнем пониже. Грубых нарушений я тут не вижу, но группу нужно как минимум усилить специалистом, который не один памятник уже сделал – и ни разу не ошибся», — прокомментировал проект член Совета по сохранению культурного наследия Никита Явейн.
Другие участники работы Совета высказались ещё более резко. Депутат ЗС Алексей Ковалёв и заместитель председателя Совета Михаил Мильчик предложили оценить организационную работу дирекции Русского музея, которая имеет в расположенном рядом корпусе Бенуа пространство для проведения лекций, а кроме того, обладает вполне достаточными пространствами в Строгановском дворце, который сейчас частично занят частными музеями и заведениями общепита.
«Дворы, может, и утратили актуальность как источник освещения, но они не потеряли её как произведения одного из самых великих русских архитекторов. Изменение объёмов и пространства исключено, если стоять на букве и духе закона об охране культурного наследия, поскольку мы вторгаемся в планировочные решения Росси», — отметил Мильчик.
Он привёл в пример аналогичный проект, осуществлённый в венском Музее музыки. Похожий глухой двор сверху накрыли лёгким стеклянным колпаком, установили лифт со стеклянными же стенками – но в углу, так, что он не слишком бросается в глаза. Соответственно, не понадобилось и перекрывать двор на этажах. Нечто подобное, по мнению специалиста, можно было бы осуществить и в Михайловском дворце.
«Я хотел бы обратить внимание на то, что никакого предмета охраны по такому выдающемуся памятнику нет. Это, конечно, странная ситуация, потому что мы обсуждаем проект, который в приспособлении памятника к современному использованию исходить исключительно из этого утверждённого предмета охраны. Раз нет предмета охраны – по идее, не должно быть и проекта. Если же мы его обсуждаем – значит, нужно как можно скорее утвердить проект охраны. Только после этого мы могли бы спокойно рассматривать проект, но раз мы находимся в ситуации, когда телега стоит впереди лошади, я тоже выскажусь. С моей точки зрения, в последние годы наши самые выдающиеся ансамбли и памятники авторства Карла Ивановича Росси постоянно оказываются на первой линии довольно активной реконструкции. И хотелось бы, чтобы по отношению к главному зданию Русского музея – Михайловскому дворцу, который пока сохраняет изначальную планировочную структуру, созданную великим зодчим, фактически без изменений – даже при его приспособлении не проводилось никаких необратимых преобразований», — заявил заместитель председателя петербургского отделения ВООПИиК Александр Кононов.
По его словам, устройство над двором стеклянного колпака вполне допустимо, однако проблему доступности музея для маломобильных групп населения и доставки экспонатов можно (и нужно) решить, не разбивая пространство на части путём строительства перекрытий. Получившееся на первом этаже помещение можно было бы использовать для устройства служебных помещений и проходов, но этого вполне достаточно. Однако это не единственный вопрос, который вызвал недовольство членов Совета – осталась ещё проблема с планами проектировщиков по обустройству новой входной группы.
«В том, что мы обсуждаем, есть один таинственный «зайчик», который постоянно проскакивает и исчезает. Это новый вход с главного двора – а именно пандус для инвалидов. Вроде бы гуманное дело, но он явно нарушает облик главного парадного двора Русского музея. И все об этом молчат. Это категорически неприемлемо. Я поддерживаю слова господина Явейна о том, что проект незрелый, и те люди, которые прикасаются к такому сверхответственному объекту, должны быть более компетентными», — категорически высказался член Совета по сохранению культурного наследия Андрей Пунин.
В итоге проект было решено отправить на доработку. Первым делом проектировщику было предписано точно установить предметы охраны, продумать вопрос о переносе шахты лифта к краю пространства, а также отказаться от этажных перекрытий. Это означает фактически полный пересмотр проекта.
Илья Снопченко / ИА «Диалог»