Каков сюжет спектакля?
Действие разворачивается в наши дни в Петербурге и параллельно — весной 1942 года в блокадном Ленинграде. Мама с дочкой после развода с отцом переезжают в старую питерскую съемную квартиру. Как-то раз ночью девочка мистическим образом встречается с гостем из прошлого, который рассказывает ей о том, что ищет некую Ингу, подругу, которую потерял в блокадном Ленинграде.
А литературная основа чья-то или вы писали сами?
Изначально был такой сериал «Линия Марты» с Алисой Фрейндлих. Мы взяли оттуда идею столкновения людей во времени и вместе с драматургом Александром Архиповым написали пьесу. То есть это оригинальное произведение. Специально для этого спектакля мой брат, композитор Евгений Серзин, написал музыку, которую будет исполнять малый симфонический оркестр. Сценогорафию и костюмы оформляет София Матвеева, над хореографией работает Анна Закусова.
Сейчас война – «модная» тема. Почему вы решили сделать спектакль об этом?
Мне хотелось сделать спектакль не о войне в «модном» сейчас понимании этого слова, а скорее историю о соотношении ощущения жизни у людей нашего и того времен. Тем более, мне очень хотелось рассказать о блокадной весне в Ленинграде 42-го, когда самая страшная черная блокадная зима прошла, и у людей появилась какая-то невероятная жажда жизни. Они разгребали улицы, убирали трупы, сажали огороды, заработали Филармония, Театр музыкальной комедии — город оживал, несмотря на непрекращающиеся бои, артобстрелы, голод и смерть. Пройдет еще десять лет, и в нашем восприятии эта война станет как сейчас Первая мировая — ветеранов, детей блокады, к сожалению, становится все меньше.
В чем именно, по-вашему, проявляется разница в отношении к жизни тогда и сейчас?
Я думаю, в близости к смерти. Когда она становится повседневной, когда ты все время живешь с ощущением, что можешь погибнуть в любой момент, то, конечно, по-другому ощущаешь жизнь — ее ценность и сиюминутность. Сейчас, когда мы живем, вроде бы, в мирное время — не рвутся снаряды и не падают от голода люди на улицах — разрозненность несравнима. Но ведь человеку не обязательно попадать в такие экстремальные условия, чтобы оглядеться вокруг и понять что происходит «теперь, когда совсем кончилась война». Наверное, спектакль, в первую очередь, о любви — о любви к жизни, к Человеку.
А есть в вашем режиссерском высказывании какие-то связи или аналогии с событиями, которые сейчас происходят в мире?
Мне кажется, сейчас такое время, что даже если этого не будет, аналогии все равно увидят. В наши дни, по-моему, что ни делай, в этом будут видеть политические аллюзии и, не дай бог, осквернение чувств верующих. Сейчас странно звучит «Никто не забыт, ничто не забыто». Это стало трендом. На самом деле всё забывается, всё переиначивается. В первую очередь мы хотим возбудить в зрителе настоящие чувства и честные внутренние размышления на эту тему.
В спектакле вы работаете с артистами ТЮЗа и приглашенным из театра «Мастерская» Михаилом Касаповым. Расскажете, как происходит взаимодействие с незнакомой труппой? Легко ли вам работать?
Не скажу, что легко, потому что, когда легко — это значит, что что-то идет не так. Но нас объединила идея и мне радостно работать с этой труппой. Удалось собрать хорошую, интересную команду.
Кто играет в спектакле?
Аня Слынько, Миша Касапов. У них дуэт. В современной части играет Алиса Золоткова, Василина Стрельникова, Олег Сенченко. Очень приятно встречаться на репетициях и со «старой гвардией»: в спектакле заняты Татьяна Ткач, Николай Иванов, Антонина Введенская и Мария Соснякова.
А они на вас свысока не смотрят?
Самое обескураживающее, что нет. У них есть огромное желание работать вместе! Нет никакого снисхождения или разговора сверху вниз.
Тему войны придумали вы, или она поступила из ТЮЗа?
Весь процесс начался с конца. Сначала возникла идея, потом нашли драматурга, потом театр нашел меня. Мне идея показалась интересной, но нужно было очень хорошо понять — куда мы движемся. Поэтому еще до начала репетиций был долгий процесс работы с драматургом: мы сговаривались, сочиняли. В театре родилась тема, а дальше все делали мы.
Эта тема сейчас так поддерживается государством, ее, можно сказать, «спускают сверху». Театр не дает вам рекомендаций, что нужно делать, а что нет?
Такого нет. Другое дело, что для меня эта тема ответственна, и здесь не хотелось бы оступиться. В спектакле мы придумали мир, в котором многое будет не свойственно для привычного восприятия блокады — не будет привычных людей с санками, замученных холодом и голодом.
А что для вас лично значит 70-летний юбилей и День Победы вообще?
Если честно, я не знаю. Когда у меня была жива бабушка, которая имела прямое отношение к войне, я мог этот день провести с ней. А сейчас — я не понимаю, какое я к этому имею отношение. Этим летом меня очень сильно впечатлил фильм о Варшавском восстании 1944 года. Порядка сорока операторов снимали хронику восстания, спустя 70 лет из этого материала смонтировали художественный фильм и сделали его цветным. От этого возникает ощущение, будто ты смотришь на своих современников – на их молодые улыбающиеся лица. Нет ассоциации с далеким 1944 годом, прошлым веком, историей в хрестоматийном понимании этого слова. И сейчас я хочу поставить спектакль не о каких-то персонажах того времени, а о реальных, живых людях. Таких же, как мы сейчас.
А гордость за страну в связи с Победой испытываете?
Гордость за страну? Я испытываю гордость за людей. Я знаю историю женщины, которая во время блокады работала на почте и носила людям письма. Каждый день, были у нее силы, или нет, она приходила и дарила людям надежду. Это — подвиг конкретного человека, и это меня восхищает. Подвиг – это не обязательно бежать в атаку. Я ходил в Музей обороны Ленинграда, и ко мне вдруг пришла мысль, что Победы могло и не быть, и всё могло быть по-другому. А мы об этом не задумываемся. Для нас Победа — это уже состоявшийся факт. Но ведь люди, когда началась блокада, вообще не подозревали, что она будет, а главное — когда она закончится и закончится ли вообще. В сентябре еще рестораны работали, а в ноябре уже всех кошек съели. Все-таки вера – это очень сильная штука, иногда были невероятные случаи, когда вроде бы человек уже и жить-то не должен, но что-то его еще держит.
Тема войны не кажется вам опасной? С одной стороны, это действительно касается желания жить и желания победить, но с другой, война – это всегда убийство других людей.
В нашем спектакле война – это, скорее, общее острое обстоятельство. Нет двух человек, сидящих с двух сторон в окопах, и стреляющих друг в друга. Мне кажется, что многое вокруг праздника Победы превратилось в музей — это разговор о мертвых людях. А хочется рассказать о живых, пускай их уже нет, но они были живы тогда. О живых-то никто не помнит, они никому не нужны — и это самое поразительное. Очень не хочется, чтобы мы просто отчитались, надели георгиевские ленточки, написали «Спасибо деду за Победу», выпили пива на Дворцовой площади, салют посмотрели. Это будет репертуарный спектакль, художественное высказывание, а не «отчетный концерт» к 9 мая.
Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»