Семен, в Театральной академии вы учились у Льва Додина. Каковы были главные уроки мастера, которые вы и сейчас используете как рабочий инструмент профессии?
Я очень благодарен моим учителям. Это был опыт, который меня сильно изменил. Однако в какой-то момент я понял, что мне важно отказаться от всего, чему меня учили, освободить пространство и заполнить его чем-то своим. Хотел услышать себя, а не голос мастера в своей голове. Это было необходимо, и на это ушло какое-то время. Наверное, можно присваивать чужой опыт, пользоваться им, но, как мне кажется, опираться на собственный — честнее, да и интереснее.
Как возник проект, который вы сейчас реализуете на Малой сцене ТЮЗа?
Я очень мало помню себя до семи лет, буквально считанные воспоминания остались. Страшно обидно: ведь столько всего происходило, и наверняка было очень важным для меня. И я решил, что хочу именно этим заниматься. Собрал команду артистов, мы начали рассказывать о детстве, приносить фотографии, дневники, рисунки, сохранившиеся предметы, которые для другого человека просто мусор, а для тебя что-то значат. Я неоднакратно рассказывал историю, которая мне очень понравилась: в Австралии появилась особенная пожарная команда, она не пожары тушит, а спасает вещи, спасает память. Представляете, все горит, а ты можешь что-то спасти — очень интересно, что именно это будет.
И какие открытия вам уже удалось сделать в процессе репетиций?
В какой-то момент ощущение, что мы живем в очень тревожном мире, стало сильнее, чем обычно. И захотелось оказаться в безопасном месте. Мы начали думать о детстве как об убежище, и об убежище как таковом. Например, для художников детство не раз служило спасением. Вспомните обэриутов, которых печатали только в детских изданиях, или художников-формалистов, которые могли заработать на жизнь только оформлением детских книжек. К этому добавилось еще и ощущение экологической катастрофы, к которой мы движемся. Все это сильно на нас с артистами повлияло.
Вы быстро достигли взаимопонимания?
Я давно понял, что без свободы выбора не может быть работы с людьми. Когда я прихожу в новый для меня театр, я не делаю распределения — я зову людей на первую репетицию, где мы общаемся, потом предлагаю встретиться еще раз только тем, кто хочет. На следующую репетицию приходят не все, но те, кто остается, делают это по своему выбору. Это отличная платформа для диалога. С артистами ТЮЗа мы больше месяца просто разговаривали, и это было очень круто. Мы рассказали друг другу о том, что до этого никогда никому не рассказывали, очень много смеялись, сочиняли. Поэтому каждый участник этого спектакля является его автором.
Как появилось название?
Благодаря истории, которую я, к сожалению, совсем не помню. Мне рассказала ее моя мама. Когда мне было лет пять, она ненадолго оставила меня одного дома, поставив пластинку со стихами, в том числе «Рисунки на потолке». Вдохновившись, я взял краски и при помощи швабры разрисовал потолок. Не могу вспомнить, как я это делал, что испытывал, что было потом. Зато могу сделать об этом спектакль теперь, что в общем-то тоже совсем недурно.
За 8 лет в профессии вы снискали себе репутацию молодого, но уже очень ярко себя проявившего представителя новой драмы, одного из «ключевых режиссеров нового времени», как пишут критики. Что вы думаете о состоянии современного российского театра, насколько он чутко откликается на мировые художественные тенденции, чем болеет?
Сегодня мы существуем в едином информационном пространстве, и интересный спектакль, где бы он ни был поставлен, тут же становится событием для театра в целом. Надо признать, что весь мир, в том числе и художественный, — это сегодня как одна большая деревня, где все – соседи. И в этих условиях стремление закрыться, обособиться, выглядит абсурдно. Нет отдельных процессов, идущих в русском театре, – они существуют в театре вообще, и в этом благо современного мира. Вступать с этим благом в конфликт – все равно, что сказать траве «не расти». Мы вчера с друзьями готовили пасту с грибами, и приятель рассказал историю, как на окраине Москвы шампиньоны проросли сквозь асфальт. Я верю в силу органических процессов.
Судя по послужному списку (почти полтора десятка постановок), вы очень плотно работаете. Получается ли смотреть что-то из новых работ коллег по цеху, и какое театральное впечатление последнего времени было самым ярким?
Как ни странно это прозвучит, но два самых мощных впечатления за последнее время я получил от спектаклей, которые не видел. Только читал, смотрел ролики, и так далее. Я говорю про спектакль группы «Римини Протокол» «Situation Rooms» и спектакль Кэти Митчел «Дыхание». Я их не видел, но ими восхищен. Для меня это прямо какое-то открытие — оказывается, можно получить сильное впечатление от спектакля, не видев его. Это нужно еще осмыслять. Может быть, поставить спектакль, который никто не увидит вживую, а будет только читать рецензии, интервью, смотреть фотографии, рекламные ролики. Спектакля нет, есть только отражение.
Беседовала Татьяна Позняк, специально для ИА «Диалог»