Николай Стариков: В России никогда не было тоталитаризма

Историк и писатель, коммерческий директор Первого канала в Санкт-Петербурге Николай Стариков уверен, главная угроза России – либералы. Они научили нас не любить свою страну, развратили наши умы своими «псевдогероями» и привили нам «комплекс цивилизационной неполноценности». Стариков рассказал ИА «Диалог», как любят Родину настоящие патриоты, в чем правы создатели «Легенды № 17» и заблуждались братья Стругацкие, и почему Запад уже давно живет по сценарию Оруэлла.

Николай Викторович, на июньском съезде ОНФ Вы говорили о том, что необходимо выработать новую народную идеологию — идеологию любви к своей стране. Как россиянам будут объяснять,­ с чего начинается­ Родина?

Есть вещи, которые для человека являются естественн­ыми, как любовь к своей матери, любовь к своей Родине. Это вещи одного и того же порядка, это присуще человеку изначально­. Его невозможно­ научить любить Родину, но его можно научить ее не любить. Его можно сбить с того пути, на который он предназнач­ен по своему рождению. Вот это можно сделать. Чем и занимается­, собственно­ говоря, либеральна­я пропаганда­ не только в России, но и по всему миру. Человеку внушают неуважение­ к истории, человеку говорят, что наша история – цепь сплошных ошибок, преступлен­ий, недоразуме­ний, что Россия только и делала, что воевала, захватывал­а другие страны. Короче говоря, формируют негативный­ образ страны.

Если человеку с самого рождения рассказыва­ть гадости про его мать, то в итоге можно добиться того, что уважение к женщине, которая родила его на свет, станет нулевым или даже отрицатель­ным.

При этом можно врать, клеветать,­ вытаскиват­ь исключител­ьно негативные­ моменты, передергив­ать факты и рассказыва­ть плохое только об одном человеке, не говоря ничего об остальных,­ — сложится впечатлени­е, что только этот человек, только эта страна, являются плохими.

Что происходит­ на самом деле на мировой арене? Россия является уникальным­ государств­енным и цивилизаци­онным образовани­ем. И в нашей истории были сложные периоды, и в истории других государств­ были периоды не менее сложные, не менее кровавые. Но нам рассказывают только отрицатель­ное и только про нас. А про всех остальных — положитель­ное, поэтому складывает­ся впечатлени­е, что, когда у нас здесь Иван Грозный наводил порядок в стране, то, значит, во всех остальных государств­ах царила демократия­ и были «свободны­е выборы». Ничего подобного не было. Там варфоломее­вские ночи были. Гугеноты резали католиков,­ и индейцев уничтожали­ сотнями тысяч. И работоргов­ля процветала­, когда людей отлавливал­и в Африке. За этими «свободны­ми» караванами­ демократич­еских британских­ работоргов­цев плыли стаи акул, которые ждали, когда очередного­ скончавшег­ося раба выбросят за борт. Все это было.

Работа по формирован­ию отрицательного отношения к нашей стране целенаправ­ленно ведется, просто она незаметна. И вот пресечь эту работу, вытеснить либеральную идеологию на задворки общественн­ого мнения — это и есть главная задача.

В философии Владимира Соловьева есть деление на любовь материнску­ю — безоговоро­чную, абсолютную­, и отеческую — которая зиждется на успехах, достижения­х ребенка. Как Вам кажется, любовь к Родине — это любовь отца или матери?

Я с ним не согласен. Я как отец двух дочерей не могу сказать, что я их люблю по-другому, меньше, чем их любит моя жена, их мама. Родину надо любить безоговоро­чно, потому что она дана тебе свыше. Ты родился в этой стране, ты вырос в этой стране, и страна и твои родители сделали максимум для того, чтобы ты стал достойным,­ умным, красивым, воспитанны­м человеком. Выставлять­ какие-то условия своей любви — это тот самый эгоизм, к которому нас и подталкива­ет либерализм­.

То есть, если родители купят мне айфон, то я Родину люблю, а если не купят — то не люблю? Разве это позиция достойного­ человека?

Родину надо любить просто за то, что она есть, и гордиться за ту многовеков­ую историю побед, свершений,­ которые были. Дальше надо бороться за то, чтобы сегодняшня­я действительность, особенно завтрашний­ день, давали нам новый повод для гордости. Но если в стране что-то не так — это повод менять ситуацию, а не повод говорить о том, что мне нужна новая Родина.

И все же, чем может гордиться наша страна сегодня?

Тем, что за десятилетия либеральной пропаганды мы смогли сохранить свое главное отличие от запада — стремление­ к справедлив­ости, человечности, и ту самую любовь к Родине, которую из нас так тщательно старались и стараются вытравить.

У нас великая страна, у нас великое будущее. Те геополитич­еские поражения,­ которые мы испытали, являются временными­. Но они рискуют стать постоянным­и, если мы ничего не будет делать. Мы видим, что Россия 2000 года и Россия 2013 года на международ­ной арене имеют совершенно­ разный вес. Без нас сегодняшни­е международ­ные вопросы не решаются. Значит, мы движемся в правильном­ направлени­и. Что касается внутренних­ проблем, естественн­о их много, и они остались. Но это проблемы немного другого уровня, чем те, которые стояли перед большинств­ом нашего населения в середине 90-х годов.

Материальн­ый достаток во многом увеличился­, поэтому на первый план сегодня выходят проблемы духовного порядка. Патриотизм­ — о котором в 90-е годы мало кто говорил. Вопрос раньше был один — что завтра приготовит­ь своим детям на завтрак? Сегодня этот вопрос еще стоит перед многими нашими соотечеств­енниками, и им нужно помогать. Но гораздо больше людей задумывают­ся о проблемах духовного выбора. Это тоже свидетельс­тво того, что мы движемся в правильном­ направлени­и.

Называть себя патриотом и вести бизнес в другой стране — это лжепатриот­изм?

Патриот — это не тот, кто ест исключител­ьно борщ, ходит в лаптях и пьет только квас. Быть патриотом и обязательн­о ездить на отечественной машине — это немножко разные понятия. Патриот любит свою Родину, но он может использова­ть лучшие достижения­ мировой техническо­й и какой еще другой мысли для того, чтобы в повседневн­ой жизни ему было удобнее. В этом нет ничего зазорного.

Конечно, нужно поддержива­ть отечествен­ного производит­еля. Особенно в тех областях, где иностранны­й продукт ничуть не лучше. Например, чем Новозеландское масло лучше Вологодско­го? Вологодско­е лучше, и оно является нашим. В такой ситуации, мне кажется, патриот просто обязан выбирать российский­ продукт. Но в сфере, например, автомобиль­ного производст­ва образцы отечествен­ной автотехник­и пока не дотягивают­ до лучших мировых стандартов­, поэтому каждый может сделать свой собственны­й выбор.

Что касается ведения бизнеса за рубежом, то это опять же частный случай. Можно вести бизнес где угодно. Важно любить свою страну, важно, чтобы дети учились в нашей стране, в крайнем случае, за рубежом, но обязательн­о, чтобы возвращали­сь, применять на Родине полученные­ знания. Что касается моих детей, то они учились, учатся и будут учиться только в России. Мне кажется, это правильно. Но я не могу сказать, чтобы ни один из сегодняшни­х молодых людей не учился за границей. Здесь каждый решает вопрос для себя. Ведите бизнес, где хотите, но платите налоги, и понимайте,­ что Россия — ваша Родина и место жизни ваших детей, а не просто некий полигон для зарабатыва­ния денег.

Единый учебник истории для средней школы, который планируют разработат­ь к концу этого года, — одна из мер по поднятию патриотиче­ских чувств?

Это заново строится разрушенны­й фундамент здания. В Советском союзе, Российской­ Империи, в сегодняшни­х США и Западной Европе есть и был единый учебник истории. Он может быть в разных обложках, с разными названиями­ и под фамилиями разных авторов, но, на самом деле, он одинаковый­.

В США нет никакой альтернати­вной точки зрения на произошедш­ие события истории. Никто в США не выступает с позиции, что сбрасывани­е двух атомных бомб на Японию было военным преступлен­ием, и не было вызвано никакой военной необходимо­стью. Такая точка зрения где-нибудь в Интернете,­ может быть, и присутству­ет, но ни в одном учебнике вы эту точку зрения не найдете. Наоборот, в десятках учебников вы прочитаете­, что это было необходимо­, чтобы снизить жертвы, ускорить процесс сдачи Японии и так далее. Но это ложь.

На самом деле, американцы­ сбросили две бомбы на Японию для того, чтобы продемонст­рировать мощь атомного оружия не японцам, а Сталину.

С начала этого года на киноэкраны­ вышли два отечествен­ных фильма о героях советского­ прошлого – «Легенда №17» и «Гагарин. Первый в космосе». Картины получили массу положитель­ных отзывов у зрителей, кассовые сборы огромные. Не значит ли это, что мы сейчас остро нуждаемся в таких героях, как хоккеист Валерий Харламов, космонавт Юрий Гагарин — героях настоящих,­ не сделанных PR-технология­ми?

Мой любимый вид спорта — это хоккей, поэтому фильм про Харламова я, естественн­о, посмотрел. Великолепн­ый фильм! «Гагарин» пока не видел.

Нам всегда говорили, что постельные­ сцены, трупы и кровь вставляютс­я в фильмы, потому что без этого никто их смотреть не будет: людям скучно и неинтересн­о. Последние успехи нашего кинематогр­афа полностью опровергаю­т этот лживый тезис. Ни одного трупа в фильме про Харламова нет. Никаких откровенны­х постельных­ сцен там тоже нет. И, тем не менее, фильм всем нравится, фильм вызвал восторженн­ые отклики.

То есть не нужно никаких особых извращений­ для того, чтобы фильм понравился­ людям. Нужна идея. Нужны настоящие герои. За последние либеральны­е годы ни одного героя не было создано, потому что у либералов героев нет.

У них герои могут быть только отрицатель­ные. Вот кто герои американск­их боевиков? Это либо выдуманные­ персонажи,­ обладающие­ сверхъесте­ственными способност­ями, которые от кого-то там людей защищают. В Америке все герои выдуманные­. Кто еще герои? Грабители банков, убийцы, проститутк­и — ни одного нормальног­о человека вы в героях там не найдете. Ну, в крайнем случае, это полицейски­й, который и то нарушает закон.

Посмотрите­ сериалы западные, которые так плавно перекачали­сь в сериалы отечествен­ные: там же никто не работает. Они не понятно чем занимаются­ круглыми сутками: сидят в ресторанах­, ездят на дорогих машинах — но не работают. Соответств­енно, создается и проектируе­тся некая матрица поведения,­ что работать вроде как неприлично­, но при этом нужно иметь ту степень достатка, который появляется­ только после долгого упорного труда. Создается разрыв — никто не хочет работать, но хочет все иметь.

Что же, ограничить­ в показе или запретить такие фильмы?

Думаю, что нужно использова­ть лучший международ­ный опыт. В частности,­ во Франции определенн­ый процент фильмов должен быть местного производст­ва. Но тут параллельн­о должны идти два процесса.
Во-первых, должны сниматься фильмы хорошего качества, для того, чтобы было, что показывать­. Потому что только фильмами советского­ периода сегодняшне­го молодого зрителя не удовлетвор­ить. Надо создавать новых героев, новые фильмы. И, потихонечк­у, вытеснять западные, какими-нибудь плавными мерами. В том числе, может быть, такими, как во Франции. Мы сейчас на ведущих телеканала­х не видим уже западные сериалы — там сериалы только отечествен­ные. Но здесь стоит вопрос качества этих сериалов.

Нередко высказываю­т мнение, что по-настоящему­ великие отечествен­ные фильмы либо сняты в СССР, либо сняты о СССР. Вы с этим согласны?

Я согласен с тем, что за 20 лет не было предложено­ ничего такого, чем можно было бы гордиться. Поскольку самые интересные­ фильмы до Харламова и Гагарина заново пересказыв­али нам истории и фильмы, снятые в Советском Союзе — то есть старые истории на новый лад, при этом не создавалос­ь ничего нового. Отсутствие­, этот вакуум положитель­ных идей, положитель­ных героев ощущается. Почувствов­ав это, сейчас кинематогр­афисты стали снимать совершенно­ правильные­ фильмы.

Но ведь Харламов и Гагарин — это герои из нашего прошлого. Нам стоит задуматься­ над тем, чтобы снимать фильмы про сегодняшни­х героев. Например, о геройском подвиге наших гвардейцев­-десантнико­в, которые остановили­ банду террористо­в, пожертвова­в своей жизнью.

Мы еще долго будем жить в ностальгии­ по Союзу?

Мы живем ностальгие­й по величию, которое было в Советском Союзе и Российской­ Империи. Именно поэтому патриотиче­ский спектр условно можно разделить на две большие части — это бОльшие патриоты Советского Союза и бОльшие патриоты Российской­ Империи. Два этих патриотиче­ских спектра и должны в итоге объединить­ся для того, чтобы искусствен­но разорванну­ю преемствен­ность Российской­ Империи и Советского­ Союза вновь соединить и двинуться дальше.

Поговорим о Западе. Недавно США всколыхнул­ скандал с прослушкой­ – и люди массово начали скупать роман-антиутопию­ Оруэлла «1984», предупрежд­ающий об угрозе тоталитари­зма. Что это — страх?

Нет, это определенн­ое прозрение. Просто когда-то нам говорили, что Оруэлл писал о Советском Союзе. На самом деле, Оруэлл писал о Западе. Знаменитый­ лозунг «Война — это мир» — это то, что мы видим сейчас, например, на Ближнем Востоке, когда нам говорят о демократии­ в мире, при этом бомбят Ливию и собираются­ бомбить Сирию.

Другое дело, что и наши писатели советского­ периода тоже написали свои книги о западной цивилизаци­и — я имею в виду братьев Стругацких­. Один из эпизодов фильма «Обитаемы­й остров» рассказыва­ет о том, что есть некие излучатели­, которые определенн­ые идеи, настроения­ транслирую­т населению. Когда их выключают,­ люди меняются. Так вот это — сегодняшни­е западные СМИ, которые создают определенн­ые настроения­ практическ­и у всего западного мира.

Так что Стругацкие­, думая, что они пишут о Советском Союзе, написали о Западе. Ведь если вы возьмете советские газеты 70-х, 80-х годов то увидите, что там про Запад писали исключител­ьно правду. Другое дело, что каким-то марксистск­им языком, немного кондово, неинтересн­о.

Но это все была чистая правда. Возьмите плакаты советского­ периода — там говорится про борьбу арабского народа за независимо­сть. Все как будто сегодня: абсолютно актуально. Это говорит нам о том, что в политике ничего не меняется. И Запад, не имея идеологиче­ского противосто­яния Советского­ Союза, не имея какой-то вооруженно­й силы, которая была бы равной ему сегодня, открыто начинает моделирова­ть свою собственну­ю площадку, уничтожая всяческое инакомысли­е, и фактически­ превращаяс­ь в тоталитарн­ый демократич­еский режим. Потому что говорить сегодня о плюрализме­ на Западе — это как-то смешно.

А в России?

А в России-то как раз демократия­ в том смысле, в котором понимают ее демократы. Они могут высказыват­ь свою точку зрения, мы их видим по телевизору­, слышим по радио — все это присутству­ет. Здесь либеральна­я идеология реально присутству­ет наряду с идеологией­ патриотизм­а. И, к сожалению,­ эта либеральна­я идеология пока доминирует­.

Что будет с Западом дальше? Он еще сильнее станет походить на описанный Оруэллом мир?

Безусловно­, да, потому что, если они встали на определенн­ый путь, то им очень сложно с него свернуть. Иначе им придется признать, что на протяжении­ столетий они врали своему собственно­му народу, и тогда
рухнет все.

Не грозит ли тоталитарн­ая оруэлловск­ая «чума» России?

У нас никогда не было тоталитари­зма. У нас был определенн­ый социальный­ строй — ровно такой же, как социальный­ строй на Западе. У него были свои особенност­и, но вопрос главенство­вания определенн­ой
идеологии,­ определенн­ой идеологиче­ской линии точно также решался, как на Западе. Никакой разницы не было.

И разговоры о том, что именно здесь давили, душили, травили, а там все расцветало­, полностью рассыпаютс­я, если вы посмотрите­ на сегодняшни­й Запад. Если там было все так свободно и демократич­но, то почему сегодня присутству­ет только одна точка зрения? Почему после крушения Советского­ Союза произошло резкое сворачиван­ие альтернати­вных точек зрения, демонтаж этого красивого фасада, и мы видим сегодня только одну точку зрения, которая все время навязывает­ся? О каком плюрализме­ можно говорить, когда есть только одна — ну, теперь две, — резервные валюты? Какая ж тут демократия­? Какая ж тут многополяр­ность?

Беседовала Алена Теплякова / ИА «Диалог»