Оксана Дмитриева – одна из самых узнаваемых политиков в городе на Неве. Лидер петербургских эсеров рассказала «Диалогу», что по-прежнему готова бороться за пост губернатора, чем отличаются Георгий Полтавченко и Валентина Матвиенко, чем плохо создание «Росфинагентства», и почему об этом молчит либеральная пресса.
Хотелось бы начать, Оксана Генриховна, с вопросов по конкретным адресам. Губернатор и министры заверяют, что 31-ую больницу трогать не будут. А некоторые оппозиционеры не верят в эти обещания. Более того, в «исчерпывающем», как Вы сами сказали, ответе губернатора написано, что планов по перепрофилированию нет, но речь идет только об 2013 годе. У Вас есть какие-то опасения относительно больницы?
«В текущем году» — относилось к вопросу о перепрофилировании других больниц. Это был точный ответ на мой вопрос о том, будут ли закрываться или перепрофилироваться в 2013 году еще какие-либо учреждения. Потому что, когда я этот запрос отправляла, были опасения, что какая-либо другая больница будет использована для обслуживания судей. Ведь на Крестовском острове есть и 9-ая больница, институт проктологии, поэтому запрос был сформулирован таким образом.
Что касается угрозы собственно для 31-ой больницы. Со стороны федерального центра ее сейчас нет. Каково будет отношение городских властей в будущем к коллективу, предсказать сложно. Не надо забывать, что 83-й федеральный закон (о реформировании бюджетных учреждений) позволяет любое бюджетное учреждение — больницу, школу – «задушить» экономически и закрыть. И чем лучше и больше участок земли, чем дороже имущественный комплекс, тем эта опасность выше. 31-ая больница находится в исключительно хорошем месте, на Крестовском острове, поэтому исключить дальнейшие поползновения нельзя. Но это относится не только к 31-ой больнице, а к любому другому медицинскому учреждению.
Если говорить о степени остроты проблемы с медицинскими учреждениями в городе на данный день и час, то снова обостряется ситуация, например, с Военно-медицинской академией. Потому что, насколько я знаю, застройщик продолжает «работать» уже с коллективом, и хочет изнутри, через «пятую колонну», доказать, что переезд ВМА в Горскую – это хорошо. Острая ситуация сейчас с выборами ректора в Первом меде (СПбГМУ им. Павлова — ИА «Диалог»). Не решен вопрос с госпиталем ветеранов войн, собирается уходить начальник госпиталя, а нужна преемственность. То есть, даже в медицинской сфере, большее беспокойство на данный момент вызывает уже не 31-ая больница. Что будет через день или два — предсказать нельзя.
Что касается этой больницы, и главное, — отделения детской онкогематологии. Заведующая отделением, Маргарита Белогурова ― выдающийся специалист. Я с ней никогда лично не встречалась, но мне с ней несколько раз приходилось сталкиваться, когда мы оказывали помощь маленьким пациентам. Конечно, для нее, для ее команды, нужно расширять центр. Но нужно спрашивать, как врачи сами это видят, создавать центр исключительно на основе их концепции, и центр детской онкогематологии надо строить так, как это видит лидер – Маргарита Белогурова.
Конечно, им же на месте виднее.
Да. Если они видят отдельный центр онкогематологии, то отдельный, в составе многопрофильной больницы, – значит, в составе больницы. Как в свое время Святослав Федоров сделал центр микрохирургии глаза.
Что с Баболовским парком? В сентябре, казалось, было принято решение передать его в состав ГМЗ «Царское Село», но как-то все застопорилось. В чем дело?
Я встречалась с министром культуры Владимиром Мединским, с директором ГМЗ «Царское Село» Ольгой Таратыновой, — есть полная готовность принять объект в федеральную собственность. Более того, есть готовность министерства финансов проработать вопрос о финансировании парка, выделении дополнительных денег ГМЗ.
Тогда в чем же проблема?
Застопорилось все на уровне администрации города, о чем свидетельствуют ответы губернатора на мои запросы и письмо комиссии по культуре ЗакСа. Однако, на последней встрече депутатов ЗакСа с губернатором, Сергей Трохманенко поднял вопрос по Баболовскому парку. При этом губернатор выразил недоумение, что это его администрация тормозит процесс передачи. Если это действительно нестыковка в позиции отдельных ведомств внутри города, а не бюрократический «футбол», то я надеюсь решить этот вопрос на ближайшей встрече с губернатором. Считаю, что нужно уже принять окончательное решение, поскольку его принятие, все же, упирается в губернатора. Во всяком случае, такой ответ на обращение к Мединскому поступил в Законодательное собрание.
Вы затронули тему взаимодействия с губернатором. Не секрет, что Ваши отношения с Валентиной Матвиенко были прохладными, и это я, пожалуй, мягко скажу. Памятен, например, эпизод, как она прорвалась в радиоэфир с Вашим участием, и довольно бурно реагировала на Ваши слова. Как сложилось Ваше взаимодействие с новым губернатором?
С Георгием Сергеевичем у нас нет груза прошлой борьбы и противостояния, что было с Матвиенко. Мы с ней были оппонентами всегда. Она ― автор провальной пенсионной реформы, подписант многочисленных отрицательных заключений на мои социальные и пенсионные законопроекты. Многие социальные проблемы не были решены, а еще больше было создано новых проблем. И это на фоне хорошей экономической конъюнктуры. И я уже тогда, когда обсуждалась реформа, говорила: в час расплаты мы не увидим отцов пенсионной реформы. Мы и не увидели, что Зурабов (Михаил Зурабов — в 2004-2007 годах министр здравоохранения и социального развития РФ — ИА «Диалог») или Матвиенко ответили за провальную пенсионную реформу.
У победы отцов много, поражение, как известно, сирота.
Абсолютно. Матвиенко ― инициатор тех «строек века» в Санкт-Петербурге, которые обернулись аферами.
То есть, Вы считаете ее лично ответственной за ситуацию вокруг стадиона?
Губернатор за такие дорогостоящие стройки отвечает безусловно. Тем более, принять решение строить стадион за 7 млрд, выделять деньги без экспертизы и готовой проектно-сметной документации… А потом выясняется, что стройка стоит 40 млрд. А все эти схемы государственно-частного партнерства – Морской фасад, Западный скоростной диаметр, Орловский тоннель — в которых не оказалось ни копейки частных денег, а исключительно государственные. Все партнерство было в том, что частные фирмы осваивали государственные средства и бесконечно завышали сметы. Когда Матвиенко прорывалась в эфир «Эхо Москвы», все эти факты еще не были так широко известны, и Счетная палата еще не подготовила свои отчеты. Полагаю, теперь мои доводы оказались еще более убедительными.
Что касается Полтавченко. Он пришел в Петербург, где разруха в ЖКХ, незаконченные дорогостоящие стройки века, и я понимаю, что ему очень тяжело. Хорошо приходить на отлаженное дело, ведь тогда можно по инерции плыть несколько лет. А когда приходишь на полную разруху, и недовольны народ, интеллигенция, малый бизнес… Только олигархические группы были все исключительно довольны ― каждому дали по большому куску. И если начинать наводить порядок, то новый руководитель вынужден поссориться со всеми олигархическими группами. И при этом, и опереться-то по большому счету не на кого.
Самое главное, что сейчас лежит между мной и губернатором ― это сфальсифицированные выборы в ЗакС и Государственную Думу в 2011 году. Такого беспредела и вакханалии в Петербурге на выборах не было никогда. Более того, уровень фальсификаций в Петербурге, который всегда был демократическим и честным, оказался выше или равен тому, что всегда традиционно происходило в некоторых национальных республиках. Не Георгий Полтавченко был инициатором этого, но он в это безобразие не вмешался.
Есть ситуации, где губернатор пытается вскрыть «гнойники», но есть и новые проблемные точки. Например, «Лахта- центр».
А разве это не наследие Валентины Ивановны? Все же еще при ней порешили?
Нет, «Лахта — центр» я все же считаю новой историей. Разрешение на строительство выдано уже при новом губернаторе. А главное, город вынужден будет строить инфраструктуру для «Лахта-центра», а это примерно 25-30 млрд рублей, в 60 раз больше, чем расходы на жилье очередникам. Другой новый проект ― город-спутник «Южный», около Пушкина. Чисто коммерческий проект, но для того, чтобы частный инвестор получил свой куш, город по инвестиционному соглашению должен будет строить там инфраструктуру, тоже почти на 30 млрд рублей, а это примерно треть всей инвестиционной программы города. Конечно, против новых «строек века» мы будем бороться.
Что касается вскрытия старых афер и их свертывания, то здесь, если у губернатора хватит решимости, мы готовы оказать ему поддержку. Я знаю, нужна политическая воля, чтобы пойти против олигархических групп. Но при этом мы будем против, если аналогичные проекты будут снова появляться.
Не могу не спросить про «Росфинагентство». Ваша позиция хорошо известна, но есть моменты, на которые Ваши оппоненты обращают внимание. Во-первых, Вы говорите, что государственные деньги отдают на аутсорсинг, но мы знаем, что ВТБ и «Сбербанк» также оперируют госнакоплениями, например, пенсиями. И второе: какая может быть форма для этого агентства, как не акционерная, если про неэффективность госкорпораций говорят все, и справа, и слева.
Первое. «Сбербанк» не оперирует пенсионными накоплениями. Они у ВЭБа, он ими управляет, а «Сбербанк» осуществляет доведение до конечных потребителей не пенсионных накоплений, а выплаты пенсий, как почта.
Что же касается Резервного фонда и Фонда национального благосостояния ― это и по закону, и по сути — деньги налогоплательщиков, средства федерального бюджета. Если это бюджетные средства, тогда они могут тратиться через бюджет (расписали, выделили, потратили). Сейчас же часть этих средств предлагается отдать то ли госкорпорации, то ли ОАО, то ли еще каким-то «Рогам и копытам». Но в Конституции записано: исполнение бюджета обеспечивает Правительство РФ. Для этого есть казначейство, бюджетный кодекс, бюджетная классификация, и Счетная палата, которая все это контролирует. Есть закон о госзакупках. Сейчас же огромный объем средств — 5,4 трлн рублей (это практически полбюджета) — хотят отдать структуре, которая отчитается только по одному пункту: то, что ей перечислены деньги.
Если мы рассматриваем эти средства как резервы, которые необходимы для денежного обращения, то по Конституции за это отвечает Центральный банк. Я изначально была против Резервного фонда и Стабфонда, потому что нельзя средствами налогоплательщиков решать, что должен решать ЦБ своими инструментами.
И в том, и другом случае, здесь не место для передачи полномочий государства какой-либо частной компании. Это именно аутсорсинг. Аутсорсинг конституционных полномочий, тот же ОАО «Оборонсервис», только не на 50 млрд, а на 5 трлн.
Хорошо. В этой ситуации Вы все же предпочли бы тратить эти деньги через «Росфинагентство» (хотя Вы и против его создания) или пусть они лежат в Стабфонде (но Вы тоже против этого)?
Они, по- прежнему, как Вы выразились, будут лежать в Стабфонде. Потому что «Росфинагентство» не предполагает упразднение Стабфонда (Резервного фонда и Фонда национального благосостояния). И разрешенные активы – все те же, то есть будут вкладывать туда же, куда и вкладывали.
Покупать ценные бумаги?
Да, законодательство по Резервному фонду четко предписывает, куда можно вкладывать активы ― только в иностранные ценные бумаги и международные финансовые организации. Все так же, как и с другими золотовалютными резервами. Вкладывать будут все туда же, только делать это будет не ЦБ, а непонятная структура. Что касается моей позиции: я принципиальный противник пополнения Стабилизационного фонда и вкладывания денег бюджета в чужую экономику. Вся история с проектом закона о «Росфинагентстве» доказывает, что ни в качестве резерва, ни в качестве стабилизации денежного обращения эти средства не требуются. Поэтому надо прекратить пополнение Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. А то, что уже накоплено: по Резервному фонду тратить постепенно на замещение займов и снижение налогов; по Фонду национального благосостояния — на покрытие дефицита Пенсионного фонда и на бюджетные инвестиции через бюджет и под готовую проектно-сметную документацию, чтобы не получить еще много стадионов и Орловских тоннелей.
Хочу поговорить о грядущих выборах. В Петербурге, например, скоро будут выбирать муниципалов. В среде либеральной оппозиции появилась расхожая точка зрения, что лозунг «Голосуй за кого угодно кроме ЕР» себя не оправдал. Например, СР голосовала в большинстве своем за «антимагнитский закон», за «антигейский закон» — этого было достаточно, чтобы разочаровать значительную часть тех, кто в декабре 11-го отдал голос за СР. Соответственно: что будете с этим делать, как будете избираться?
Во-первых, те, кто считает, что «антимагнитский закон» и обсуждение проблемы геев важнее, закона об образовании, «Росфинагентстве», расхищении бюджетных средств, приватизации социальной сферы и террора против малого бизнеса, наверное, действительно – не наш избиратель.
Во-вторых, тот, кто оказался введен в заблуждение «дымовой завесой», при получении даже крупиц объективной информации тут же понимает что к чему, и начинает расставлять правильные приоритеты.
И, наконец, в-третьих, в борьбу на политическое поле приходят часть новых-старых ультра-либералов и не очень, гламурных и не очень, сконцентрированных вокруг так называемого Координационного Совета оппозиции. Они хотят найти свою нишу в политическом спектре. Освободить себе место можно, борясь с «Единой Россией», либо расталкивая другие отряды оппозиции. Они выбрали второе. При этом по сущностным поводам Координационный Совет с «Единой Россией» и Правительством не спорят. Они здесь единомышленники.
Для меня лакмусовая бумажка ― позиция Координационного Совета по «Росфинагентству».
Подождите, они же высказались против, было даже специальное заявление.
А Вы почитайте это их заявление. Они не против «распила», они только за контроль над «распилом». Посмотрите в моем твиттере дискуссию с Нагановым (Владислав Наганов — член КСО от группы Навального ― ИА «Диалог). Они не против аутсорсинга конституционных полномочий, они не против создания специальной коммерческой структуры для прокрутки бюджетных средств и игры ими на фондовом рынке, они только хотят хороший наблюдательный совет и хороших людей в нем. Но, ведь точно такая же позиция и у «Единой России». Только «Единая Россия» хочет послать туда своих людей, а КС – своих. Вот и вся разница.
Когда рассматривают вопросы, касающиеся тысяч, десятков тысяч, миллионов детей, например, закон об образовании, все абсолютно тихо. А закон об образовании рассматривался в тот же момент, что и «закон Димы Яковлева». И мне звонят и спрашивают: как Вы будете голосовать по закону «Димы Яковлева»? Я говорю: голосовать не буду. И вообще, говорю, Вы мне мешаете: идет пленарное заседание и голосование по поправкам об образовании, но ― ноль эмоций со стороны журналиста, кстати, члена КС. Абсолютно непропорциональное внимание СМИ и манипулирование общественным сознанием и с той, и с другой стороны.
Чуть раньше рассматривался бюджет. Отстаивали ассигнования на жилье детям-сиротам. И там мой коллега и соратник коммунист Сергей Штогрин бился за увеличение ассигнований на жилье сиротам. Мы ему, чем могли, помогали. Очередь на жилье у детей-сирот — 4 года. А что такое 4 года? Это значит, дети уже попадают в криминальную среду. Нам не хватило при голосовании 20 голосов. Пресса нам помогла? Нет. Где были радетели за права сирот? Они даже не заметили, что по этому вопросу была борьба в Думе.
Что касается либеральных СМИ, то это четкая политическая борьба. Им нужно отвоевать свое место в политическом спектре. И они играют вместе с «Единой Россией». Они не борются с ней, они борются с другими отрядами оппозиции.
И вот Вы понимаете, обычный человек он сталкивается с навязанной повесткой дня. Я вот с коллегами 30 декабря ходила в Мариинский театр, прекрасная опера «Дон Карлос», [Валерий] Гергиев дирижирует.
Подходит к нам человек, по-видимому, представитель питерской интеллигенции. Не знает мое имя-отчество, что редко для Петербурга, и задает вопрос: как я голосовала «по закону Димы Яковлева»? Я ему ответила, что не голосовала, а потом спрашиваю: «Вас только это интересует? У нас же много других плохих законов». Он говорит: «Да, неужели, а какие?». Я ему рассказываю про закон об образовании, про 83-й закон. «Какой ужас, мы же об этом ничего не знаем!» — говорит совершенно искренне.
Вот Вам пример, когда внимание грамотного, неравнодушного человека сознательно отвлечено от судьбоносных для страны и народа вопросов. Однако при получении даже крупиц объективной информации, в сознании этих людей все становится на свои места.
Хорошо, я вот хочу все-таки еще про выборы. Вы по-прежнему готовы баллотироваться в губернаторы?
Да.
Какие у Вас ощущения, пойдет ли Георгий Сергеевич на второй срок?
Вне зависимости от того, будет он выдвигаться или нет, я буду баллотироваться.
Какие-то договоренности с другими питерскими оппозиционерами у Вас есть, чтобы стать единым кандидатом?
Я считаю, что наш первый опыт договоренностей должен быть на муниципальных выборах. Консолидироваться на муниципальных выборах — это правильно и наиболее плодотворно. Нужно много кандидатов, и вряд ли какая-либо партия может закрыть все вакансии во всех муниципальных советах. Все заинтересованы в объединении усилий.
Все заинтересованы в том, чтобы каждая партия использовала свои квоты и выдвинула кандидатов в УИКи. И здесь, если по кандидатам должен быть общий блок, то по членам УИК каждый должен выбрать свою квоту. Тогда у нас будет 3, а может и 4 члена комиссии от оппозиции. Так что это главное сейчас.
А в целом, я думаю, оппозиция, прежде всего СР и КПРФ, по ряду регионов «Яблоко», должна договариваться. Это единственный способ провести на выборах оппозиционного кандидата. Если такой есть. А он есть не везде, не везде есть шансы. Где они есть ― надо эти шансы максимально использовать.
Беседовал Василий Романов / ИА «Диалог»