Борис Вишневский: «Неконструктивная оппозиция – это партизаны в лесу»

ИА «Диалог»: Градозащитники, подводя итоги года с губернатором Полтавченко, признали, что он в сфере градостроительства работает лучше, чем Валентина Матвиенко. Однако критика в адрес Смольного не прекращается. Откуда возникло противоречие?

Борис Вишневский: Думаю, что это противоречие есть, в основном, между словами и делами нашей администрации. Администрация очень много произносит правильных слов. И в этих словах декларируется совершенно иное отношение, в частности, к сохранению исторического центра Петербурга, нежели это было при Валентине Матвиенко. Та говорила, что нельзя жить в музее, «что вы держитесь за эту рухлядь!», называла общественных активистов «крикливыми защитниками исторического центра» и вообще показывала, что для нее эта проблема не является важной.

Администрация Полтавченко, и сам губернатор, и глава комитета по охране памятников Александр Макаров, демонстрируют совершенно отличающееся от этого отношение. Они все время говорят о важности сохранения исторического центра, подчеркивают, что это необходимо делать. Однако мне представляется, что делают пока недостаточно. Недостаточно в том плане, что почти не принимаются решения, которые способствовали бы реальному сохранению исторического центра. А когда возникают такие ситуации со сносом дома Рогова на Владимирской площади, то власть просто бездействует.

О готовящемся сносе не знал никто, кроме КГИОП и застройщика, и делалось это специально. Потом, уже задним числом, власть начинает возмущаться, говорить, что всё это было не совсем правильно, но когда дом сносили, ни до кого было не достучаться. Никто не мог остановить этот снос.

Сейчас начинают приниматься какие-то меры. Сегодня я выяснил, что администрация намеревается внести очень большие штрафы за незаконный снос исторических зданий. Знаете, мне бы очень хотелось, чтобы это было введено до того, как дом Рогова снесли. Хотя, конечно, лучше поздно, чем никогда.

За какие дома нужно волноваться уже сейчас?

Я не взялся бы говорить о том, что сейчас угрожает снос какому-то из исторических зданий, вот были опасения за дом 7 по ул. Рубинштейна, который носит неформальное название «слеза социализма». Он находится как раз в моем избирательном округе, я этим занимался, и сейчас опасность вроде бы отведена от здания. Мы получили официальный ответ от жилищного комитета, что они не собираются ставить вопрос об аварийности этого здания (что привело бы к сносу). Но опасения были. Пришлось написать письма, запросы в разные инстанции, сейчас такой опасности нет.

Но опасность есть другая, не только в сносе, а в уродовании исторических зданий. Я занимаюсь сразу несколькими ситуациями, связанными с незаконным возведением мансард. Это Миллионная дом 4, это Колокольная улица 11, Рубинштейна 4. По двум ситуациям идут суды, по третьей в суд администрация то ли подала, то ли уже должна подать. Я надеюсь, что все-таки мы сумеем добиться того, что незаконные мансарды будут снесены, а исторический облик зданий будет восстановлен в прежнем виде.

У градозащиты есть два основных метода воздействия на власть и застройщиков. Во-первых, это обращения в суд, во-вторых, митинги. Почему сейчас мы слышим больше о митингах, чем о судах? Ведь при строительстве, например, «Охта-центра», в суд были поданы десятки исков.

Методы воздействия не исчерпываются этими двумя способами. Еще один достаточно эффективный метод — это направление обращений в различные органы власти, в прокуратуру, в следственный комитет, в КГИОП, в жилищную инспекцию, в администрацию с конкретными жалобами на происходящее, с требованиями о том, чтобы были предприняты меры. Я именно этим путем действую, по крайней мере, последний месяц. Это то, что, в общем-то, приводит к результату.

Мне неизвестно, чтобы прямо сейчас грозил снос какому-то историческому зданию. А может быть, у меня не вся информация. Отличие ситуации с «Охта-центром» от всех остальных ситуаций в том, что «Охта-центр» был общегородской проблемой. Проблема сноса какого-то конкретного дома обладает более локальным характером. Как правило, с этим борются градозащитники, борются жители окрестных домов. Есть суды, в том числе и суд по мансардам, они идут, о них пишут, может быть, меньше, чем надо. Мне бы хотелось, чтобы их было больше, но это уже зависит не от меня.

Еще один метод борьбы – участие в общественных слушаниях, когда дело касается тех или иных проектов.

К вопросу о диалоге с действующей властью. Насколько возможно конструктивное взаимодействие с партией власти у оппозиции? Ведь был же прецедент, когда представители «Единой России» наравне с оппозицией пытались защитить от уничтожения Баболовский парк.

Знаете, я честно говоря, что-то не помню «Единую Россию» в этом парке, сам выступал там на митинге. Там были представители «Яблока», были эсеры, «единороссов» я не видел никого из знакомых мне. Однако был случай, когда мы вместе защищали и отстояли Подковыровский сад.

Это диалог возможен, почему нет.

Конструктивный диалог, не доведенный до суда?

Минуточку, почему Вы считаете, что суды это не конструктивно? Неконструктивная оппозиция – это партизаны в лесу. Это когда поезда пускают под откос, когда волчьи ямы роют – вот это неконструктивная оппозиция. А суды, митинги и обращения – это вполне конструктивно. Суд — законный способ разрешения споров. Почему обращение в суд считается какой-то крайней мерой? Это совершенно нормальное явление.

Периодически некоторые критики оппозиции, а так же некоторые градозащитники и политики, обвиняют других градозащитников и политиков в шантаже строительных компаний. Якобы они организовывают митинги против строительства, всячески пытаясь давить на застройщиков. Якобы берут деньги за прекращение своей активности. В частности, в этой связи звучит фамилия медиаменеджера Алексея Разорёнова, и даже Ваша фамилия. Как Вы прокомментируете такие заявления?

Это не ко мне, это к психиатру. Единственный мой комментарий будет таков. Я этими вопросами занимаюсь очень давно, и, надо сказать, все мои претензии, которые сеть в данных ситуациях, обращены вовсе не к застройщику, а к властям, которые создают для его работы все условия. Какие претензии могут быть к коммерсантам, которые работают для коммерческой выгоды, для прибыли. Претензии к тем, кто дает им возможность извлекать эту прибыль в ущерб интересам населения. А все остальное – это к психиатру. Это не информация, это – сплетни. И нужно уметь отличать сплетни от информации.

Если мне назовут какого-нибудь конкретного застройщика, к которому я обращался с такими предложениями, то я на этого застройщика буду подавать в суд за клевету. Но, поскольку их в природе не существует, это не ко мне, а к психиатру.

При обсуждении поправок в бюджет Вы критиковали Смольный за то, что он реставрирует резиденцию губернатора на Каменном острове за 1 млрд рублей…

Миллиард не только в этом году. Насколько я знаю – еще миллиард в следующем году планируется.

Но Ваши оппоненты аргументировали такое решение тем, что губернатор не должен «принимать гостей в развалюхе». По идее, в таком заявлении зерно истины есть…

Нет. Нет там зерна. А что, сейчас он в «развалюхах» принимает гостей? Где это происходит? Имеются две государственные резиденции на Каменном острове, это К2 и К5. Там можно принимать гостей. Потом, уж извините, имеется Смольный. Там тоже можно, наверное, принимать гостей и делегации. Если все это называется «развалюхи» — то, тогда, я думаю, автор этих заявлений имеет некоторые проблемы с адекватностью. Есть еще Таврический дворец, где постоянно устраиваются мероприятия. Губернатору и Мариинский дворец не откажет, если надо будет какую-нибудь делегацию принять. Что они делают с Каменноостровским дворцом? Это был санаторий ВВС когда-то. Если бы его реставрировали под музей – я был бы только «за».

Реставрация под музей обошлась бы в меньшую сумму?

Может быть, и не в меньшую, я не знаю. Но когда это делают для того, чтобы там организовывать официальные мероприятия от имени правительства Петербурга, то я категорически против, потому что правительству есть где их проводить. Оно не испытывает в этом недостатка. У нас помещений для выставок и музеев в городе не хватает. Может быть, Вы помните, чтобы губернатор жаловался, что ему «негде принять гостей»? Вот негде ему, бедному, вот он такой несчастный, что он живет на улице, в сарае… Когда ему гостей надо принять, он вынужден арендовать какое-нибудь кафе для этой цели… И в этом бы, между прочим, не было бы ничего плохого.

Мне с западными политиками приходилось встречаться во время разных поездок, иногда могут ресторанчик арендовать, где-то встретиться в кафе, это нормально совершенно… Что это за отношение государства к его должности? Словно стоит задача самокормления. Наш губернатор – не хозяин Петербурга. Он управляющий, поставленный жителями для того, чтобы просто решать их проблемы. Ему есть, где принять делегацию, гостей – все эти возможности у него имеются, уверяю Вас.

Как Вы думаете, когда у нас исчезнет такая тенденция, когда градоначальники считают себя, как Вы говорите, хозяевами города?

Тогда, когда люди станут иначе к этому относиться. Должен поменяться менталитет. Потому что у нас отношение к губернатору, к президенту, как к хозяину. А он не хозяин, он управляющий. На западе это естественное отношение к власти. Мне как-то пришлось лет десять назад быть в Америке в официальной поездке, и мы были у губернатора Калифорнии. Долго смотрели, как он принимает избирателей. Очень интересно это происходит.

Приходит избиратель, вот разве что ноги не кладет на стол – и разговаривает примерно так: «Эй, Джо, расскажи-ка, как ты за деньги, которые я тебе плачу, тут сидишь и решаешь мои проблемы?». И это совершенно нормально.

И последний вопрос, уже не о градозащите. Как обстоит сейчас погода в «Яблоке?»

В декабре месяце будет конференция «Петербургская организация». Будет избрано новое руководство партии. После того, как оно будет избрано, думаю, работа организации установится в полном объеме.

беседовала Полина Полещук / ИА «Диалог»