Виталий Милонов: «Все, что я делаю, — не для того, чтобы обо мне рассказали»

Законодательное Собрание Петербурга в среду обсудит очередную резонансную идею депутата Виталия Милонова. На этот раз — о защите прав эмбрионов. «Диалог» решил поговорить с парламентарием по-существу: как будет закон работать, что для этого надо сделать, и главное — запретит ли закон аборты?

Виталий Валентинович, Вы предлагаете наделить эмбрион «основными правами» с момента первого сердцебиения. А как как этот момент зафиксировать?

Мы сейчас говорим о понятиях, о дефинициях. Первое сердцебиение — это когда человек, собственно говоря, уже и для Фомы неверующего является человеком. Безусловно, жизнь начинается уже с момента возникновения жизни, то есть гораздо раньше, с первого дня, но поскольку у нас общество не готово идти на то, чтобы кому-то разрешать жить, то вот хотя бы с момента первого сердцебиения, когда начинает работать сердце надо наделять правами.

Так все-таки, просто с момента первого сердцебиения или первого зафиксированного сердцебиения?

Я думаю, что это вопрос для профессионалов, а не для депутата Милонова, как определить момент первого сердцебиения, как медицински его определить. Либо сроком (обычно первое сердцебиение наступает на 21 день — ИА «Диалог»), либо фиксировать.

Документы эмбрионам не нужны

Эмбрионов Вы предполагается наделить только основными правами. То есть, это такие «недограждане» получаются. Как их называть? «Гражданин-эмбрион»? «ГрЭмб»? Надо ли им выдавать документы?

У нас при рождении ребенок не получает документы.

А как же свидетельство о рождении?

Свидетельство о рождении он получает после того, как его родители сходят в ЗАГС и на основании медицинской выписки, по сути дела, на основании метрики, ему выдается свидетельство о рождении. Это может быть и через неделю, и через месяц.

То есть, Вы считаете, что введение каких-либо документов для эмбрионов не является необходимостью?

Я считаю, что безусловно является необходимым, как и положено, уже на первых неделях выдавать справку [о беременности]. На седьмой неделе женщины получают справку о том, что у них [во чреве] находится живой ребенок.

Но как защищать права эмбрионов, если у них нет никаких документов?

Вы знаете, Вы либо прикалываетесь, либо не понимаете. Разве Ваши права нужно защищать, только если документы есть? Если, не дай Бог, человек упал на улице, у него паспорта нет, то ему что, не гарантирована защита его жизни?

Многие опасаются, что в законопроекте идет речь о запрете абортов. Смотрите, сейчас в Конституции написано, что право на жизнь наступает с момента рождения. А Вы хотите ввести поправки, чтобы оно наступало с момента первого сердцебиения. И если кто-то сделал аборт — он лишил жизни. Это уголовное преступление. Получается, аборт будет считаться убийством.

Аборт является убийством безотносительно того, как его рассматривать. Аборт — убийство. Факт убийства – факт лишения жизни человека. И считает так общество или не считает, убийство не перестает быть убийством.

Оно может быть узаконенное. Вот у нас есть сейчас узаконенное убийство. Мало того, я в своей инициативе не иду дальше, я не говорю, что это надо запретить или разрешить. Аборт – узаконенное убийство, эмбрион – живой человек. Поэтому эти понятия, они существуют без нашей на то воли, нашего мнения никто не спрашивал. Мы можем сказать что угодно, но называть белое черным мы не можем, потому что мы тогда сойдем с ума. Назвать аборт не убийством – тоже не можем, потому что это неправильно.

А если у женщины случается выкидыш, это как классифицируется в рамках Вашего законопроекта?

Это может расцениваться как смерть человека. Если какие-то трагические обстоятельства случаются, и на тридцатой неделе происходит рождение ребенка, и он нежизнеспособен оказывается, то есть он рождается мертвым, на сегодняшний день с телом этого ребенка поступают как с телом мертвой кошечки. То есть его по сути дела выкидывают в помойку как биоматериал.

Будут ли регулироваться медикаментозные аборты, применение таблеток, которые вызывают выкидыши?

Да какая разница? Скажите, для Вас палач, который отрубает голову, отличается от палача, который вводит яд в вену?

Как поправить Конституцию

Получится ли созвать Конституционное собрание, которое может принять эту поправку к Конституции?

По Конституции его можно созвать.

Насколько Вам кажется это реальным?

Дело не заключается в том, чтобы завтра провести Конституционное собрание. Вопрос заключается в том, чтобы встать на какие-то здравые рельсы нашему обществу. По крайней мере, признать это, и к этому пойти. Механика, она уже вторична, это будет сделано постепенно. Просто мы сейчас должны рассматривать вопрос в принципе. И вот сейчас, рассматривая такую вещь, мы видим серьезное расхождение во взглядах, причем не по политическому принципу.

Вот эту идею, которую я предлагаю, горячо поддерживают некоторые из оппозиционеров, сильно горячо. Вот зашел ко мне депутат Кривенченко (Анатолий Кривенченко, «Справедливая Россия» — ИА «Диалог»), и сказал: «Слушай, я за эту идею, я ее разделяю». И я эту идею не монополизирую. Это не моя идея, и было бы наивно предполагать, что это я такой один. Нет.

Но в тоже время некоторые мои коллеги по партии категорически против принятия подобного рода инициативы. Безусловно, здесь сказывается то, что не все мои коллеги по партии осознают, что мы – консервативны, а не социал-демократичны. Но я пришел в партию «Единая Россия», потому что это партия, которая, строя свою политику, заявила о своей приверженности идеям социального консерватизма. Это партия, где я не должен идти на компромисс, принимая, выступая за какие-то законы. Безусловно, всегда есть компромисс, но здесь я в меньшей степени иду на компромисс, поэтому меня «Единая Россия» идеологически устраивает. Поэтому я считаю, что люди, которые консервативно ориентированы, они должны такую идею поддержать.

Понятно, что на уровне Санкт-Петербурга предложение, инициатива внесения поправок в Конституцию — это некая декларация, некий манифест, некое обозначение ценностей, которые мы разделяем. И в случае соразделения этих ценностей, мы пойдем дальше. Я уверен, тогда все эти вопросы будут легко решаться.

Если поправка будет принята, не откроет ли это «ящик Пандоры» для внесения поправок в Конституцию?

Ну, «ящик Пандоры» у американцев давно открыт, там меняли Конституцию. Я очень хорошо помню слова нашего национального лидера, Владимира Владимировича, который, как честный человек сказал, что он не будет менять Конституцию под себя. Но этот вопрос мы меняем не под себя, не под Владимира Владимировича, не под Дмитрия Анатольевича, а под десятки миллионов будущих владимир-владимировичей и их избирателей. Поэтому здесь ни я, ни кто-то из моих коллег, которые сейчас будут голосовать за или против этого законопроекта, для себя ничего не делают. Этот вопрос касается исключительно будущего. И это не изменение Конституции, а исправление внутренних ошибок, которые есть в Конституции.

Предполагается ли введение уголовного преследования для людей, совершивших аборты, в случае если поправка будет принята?

А кто вам сказал, что эти изменения направлены непосредственно против абортов?

В Конституции написано, что право на жизнь наступает непосредственно с момента рождения. Если поправка будет принята, то оно будет наступать с момента первого сердцебиения. Соответственно, аборт уже будет считаться убийством.

Так он и сейчас является убийством.

Но аборт уже законодательно будет считаться убийством.

Так он уже является. Убийство оно существует безотносительно к его законодательному закреплению. Это норма, которая не условна. Это как наличие жизни в человеке. Вот мы с вами собрались на заседание большого хурала и постановили, что люди, у которых нос картошкой – мертвые. Но они же от этого не станут мертвыми. Это факт, который не требует нашего решения, он есть.

Есть, конечно, сложные моменты, когда нужно решение какого-то консилиума, когда нужно определить, есть жизнь в человеке или нет. Например, когда он находится в состоянии глубочайшей комы, условно говоря. Тут действительно непонятно, сердце у него бьется само, или за счет искусственного аппарата. А здесь-то вопрос так не стоит: сердце бьётся, мозг работает, глаза смотрят. И мы вдруг решили назвать это не человеком, а, не знаю, гусем, червяком.

То есть, Вы считаете, что данная поправка не будет являться поводом для уголовного преследования женщин, которые сделали аборт?

Поводом для уголовного преследования является статья Уголовного кодекса. На сегодняшний день федеральный законодатель, к моему глубочайшему сожалению, разрешает проводить аборты до определенного срока. Это разрешено. Отрицать убийство, называть «убийство» «неубийством» человечество не в праве, у него нет таких полномочий. Но по каким-то факторам признавать, что лишение жизни возможно, человечество имеет право, безусловно. Потому что оно так решилось. Это может быть жестоким, несправедливым, но человечество имеет на это право.

То есть поправка в Конституции не будет являться поводом для запрещения абортов?

Нет.

У меня нет пресс-секретаря

В последнее время выходит много интервью с Вами, Вам посвящают даже целые радиопередачи. В связи с этим многие считают, что Ваши законопроекты — «голый» пиар. Что можете возразить этим людям?

Все, что делает политик, любые заявления политика — повод для освящения этих заявлений и действий. Если политик сидит и ничего не делает, то он, соответственно, не занимается пиаром. Что является источником для пиара? Пиар — это всего лишь освещение деятельности. Вот у меня нет даже пресс-секретаря. Вот это показывает, что человек пиаром не занимается. Занимается пиаром человек, у которого есть пресс-секретарь, спичрайтер, и так далее. Он может сам ничего не делать, но пиар у него будет налажен. Вот что такое пиар.

Извините меня, я Вас не просил брать интервью, Вы мне сами позвонили. Это освящение моей деятельности. Она сомнительна, она может быть для кого-то смешная, неправильная, но это моя деятельность, и все, что я делаю, я делаю не для того, чтобы Вы обо мне рассказали. Пиар, это вот как был Марычев Вячеслав Антонович, который сидел в Госдуме с накладными грудями. Вот это пиар. Голым пройтись — пиар. Это пустой пиар. А когда освещение деятельности происходит из-за того, что у человека есть какие-то предложения, то это уже не пиар.

Максим Кузнецов / ИА «Диалог»