Психолог Татьяна Орлова: «Причины поведения жертвы и агрессора имеют общую природу»

Ситуация, когда пара годами живёт вместе не в мире и согласии, а в ссорах и драках, к сожалению, не кажется необычной. Нередко такие союзы попадают в криминальную хронику, где выясняется, что один человек долгое время терпел нападки другого. Сразу же в соцсетях возникают бурные обсуждения: в них интернет-пользователи задают резонные вопросы: почему она не уходила от тирана, откуда у него такая агрессивность, и как они вообще сошлись. Корреспондент «Диалога» поговорил об этом с психологом центра помощи «Насилию.Нет» Татьяной Орловой, которая рассказала, что в этом нет ничего удивительного: у тех и других похожие психологические травмы, которые держат их в «дурной бесконечности».

Существует такое понятие как «психология жертвы», когда человек терпит обиды и жестокость от своего партнёра. Откуда это берётся?

Конечно, чаще всего это берётся из детства, потому что взрослый человек может уйти из травмирующей ситуации, а ребёнок – нет, и когда родители, допустим, постоянно ссорятся, дерутся, он вынужден остаться. Потому у него формируются защитные механизмы, которые учат переживать трудности и терпеть их. Например, он начинает брать вину на себя, говорит «это со мной что-то не так», оправдывает агрессора, жалеет его, подавляет гнев, старается не думать о плохом. Это так называемое травматическое расщепление – в этой ситуации человек строит иллюзию, убеждает себя: «всё будет хорошо, агрессор исправится, а всё, что произошло – случайность». Так обида вытесняется и хранится в отдельной части сознания – жертва почти не помнит плохого. Но когда история повторяется, все пережитые ужасные ситуации сваливаются на него сразу.

#янехотелаумирать: что думают сторонники и противники закона о домашнем насилии

Всегда ли проблема кроется в детстве и в семейном насилии? И можно ли создать психологический портрет жертвы: например, низкая самооценка, беспомощность, зависимость от другого человека?

Мне не нравится сам термин «жертва» – он стигматизирует человека. Хотелось бы подчеркнуть, что такой «жертвой» может стать любой, если он переживет травмирующую ситуацию и будет вынужден долго в ней находиться. Травма не обязательно связана с насилием в семье или обязательно случилась в детстве. Например, ребёнок мог попасть в больницу, где долгое время пролежал без родителей. Это та же самая травматическая ситуация: он потерял близких, чувствовал себя ненужным. Или, например, подросток занимался спортом, у него были успехи; потом произошёл несчастный случай – допустим, руку серьёзно сломал, и теперь делать то, что нравилось, уже нельзя. Человек впадает в депрессию и чувствует себя беспомощным. Подобное может произойти и у взрослого, оставив отпечаток на долгое время. Тяжелое заболевание, одновременно несколько утрат, тяжелые материальные проблемы — вот достаточная почва для ощущения беспомощности и уязвимости.

Другими словами, жизнь, к сожалению, даёт почву для травм – произойти может многое. Поэтому какого-то конкретного психологического портрета жертвы нет. Нельзя сказать, что у неё обязательно было трудное детство или есть проблемы с самооценкой, но таких людей объединяет одно – какая-то психологическая травма, которой в будущем может воспользоваться агрессор.

Если быть «жертвой» – это результат психологической травмы, то какова природа психологии агрессора?

Агрессоры – это тоже люди, пережившие травму: в основном – семейное насилие. Но у них другие механизмы защиты – разница в том, что когда они испытывали беспомощность, то не затаивали гнев, обращая его на себя, как поступают жертвы, а нацеливали его на более слабого – например, избивали кого-то в классе. То есть они обвиняют другого, априори невиновного. Получается, человек отвечает не своему обидчику, а кому-то ещё – так он наказывает других за то, что его не любят. Причина кроется в тех же самых последствиях психологической травмы. В этом смысле и агрессор, и жертва похожи, но действуют противоположным образом.

Директор центра «Насилию.Нет» Анна Ривина: Наша задача не заполнить тюрьмы, а остановить домашние побои

Как обычно сходятся агрессор и его жертва? На чём строятся эти отношения?

Обычно такие от отношения выстраиваются по определённому сценарию. Во-первых, они начинаются очень быстро – люди сразу видят друг в друге свою вторую половинку. Почему? Потому что они мысленно достраивают образ партнёра, не оглядываясь на реальность. Это происходит с обеих сторон, так как эти люди очень нуждаются в любви и поддержке. Агрессор предполагает, что это лучшая женщина, способная удовлетворить все его потребности, а жертва видит в партнёре защитника, который оградит её от всего ранее пережитого ужаса. Получается, каждый раздаёт другому очень много авансов.

Мужчина делает партнёрше много комплиментов, носит её на руках. В период таких бурных ухаживаний возникает много надежд: быстро начинаются разговоры про женитьбу, детей. И человек, к которому, возможно, даже родители никогда так не относились, сразу же на всё соглашается. Но через некоторое время агрессор обнаруживает, что жертва не соответствует его фантазиям. И если в нормальной ситуации, человек говорит, чего ему не хватает, то в данном случае он молчит, предполагая, что партнёр должен сам обо всём догадаться. Это можно объяснить трудным детством, когда в семье нельзя было сказать, чего ты хочешь, потому что всё равно бы никто не услышал.

В результате мы приходим к проблеме, когда партнёр не может догадаться, что не так, и автоматически становится не таким хорошим. Фантастический образ в глазах агрессора разрушается – он очень расстроен и на этом фоне начинает говорить что-то из серии: «Я думал, ты другая». От этого жертва начинает терять почву под ногами. Её самооценка, которая резко выросла, пока её ценили, рушится – и она старается « исправить ошибку», чтобы вернуть прежнее отношение: берёт вину на себя, делает что-то для своего партнёра. Но какими бы ни были усилия, они ни к чему не приводят, потому что у агрессора уже появились подозрения, что на самом деле его – так же, как и в детстве – не любят. Вся эта динамика разворачивается – и заканчивается насилием. Потом им обоим становится очень плохо от того, что отношения могут прекратиться – тогда они вытесняют негатив и вновь примиряются. Затем история повторяется по кругу, и насилие становится цикличным.

А можно ли на начальном этапе распознать агрессора?

Да. Во-первых, об этом говорит очень быстрое начало отношений, во-вторых – стоит серьёзно задуматься, когда человек рассказывает о предыдущих партнёрах в негативных красках: говорит, что его все предали, описывает, какие они плохие, и только вы одна хорошая. В третьих – довольно быстро начинается контроль и попытка сократить контакты с друзьями, родственниками. Как только вы видите эти признаки – пора остановиться и задуматься. Часто лучше прекратить отношения с человеком, а не проверять дальше.

В нормальной ситуации, если партнёра что-то не устраивает, он собирает вещи и уходит, даже если есть ребёнок – берёт его и находит другое жильё. Но иногда человек может терпеть плохое отношение годами, оправдывая это тем, что некуда пойти, негде работать, или «как же дети останутся без отца». Это отговорки или реальная проблема?

Это и то, и другое. Конечно, если человек соберётся уйти, он справится и найдёт другие решения. Но часто всё, что вы перечислили – правда, потому что обычно агрессор не разрешает жертве работать, и человек за какой-то срок лишается профессии. Агрессор ограничивает контакты — и жертва остаётся без поддержки друзей и близких. При этом чаще всего насилие разворачивается тогда, когда жертва в достаточно беспомощном состоянии.

И что получается? У неё нет связей, нет профессии. Конечно, всё это можно изменить, но в случае регулярного насилия человек переживает беспомощность. И это тоже один из защитных механизмов, который, как бы парадоксально это ни звучало, заставляет оставаться в отношениях, чтобы не потерять их. Всё опять из детства – для ребёнка страшно остаться без родителей, даже если они агрессоры; кажется, лучше жить с ними и терпеть, чем остаться одному. Это сознание остаётся – и приводит к мысли, что любые отношения ценнее, чем их отсутствие. Поэтому получивший такой опыт человек готов сохранять отношения любой ценой. Вот и находятся разные причины, только бы остаться.

Получается, человек неосознанно выбирает себе такого спутника, который может его подавлять? А может ли жертва изменить мышление, чтобы разорвать порочный круг?

Встретить агрессора может любой. Скорее, он вовремя не расстаётся с таким партнёром и не защищается от его агрессии. Это бессознательные механизмы. Те, кто жил в детстве с агрессорами, зачастую находятся в дурной бесконечности. Эти люди снова и снова встречают партнёров, которые очень похожи на родителей. Конечно, человек может самостоятельно выйти из отношений – но, к сожалению, без профессиональной помощи не может изменить механизмы психологических защит. Здесь необходима терапия – самому справиться с этим фактически нереально.

Обычно за психологической помощью обращаются жертвы – а бывает ли, что агрессор приходит к специалисту, понимая, что с ним что-то не так?

Конечно, такое бывает. Сейчас это стало происходить чаще, потому что люди научились распознавать в себе вот эти паттерны и понимать, что проблема в них тоже есть. В основном агрессоры приходят к психологу, когда отношения рушатся, и невозможно использовать проверенные механизмы воздействия на жертву – например, его заблокировали во всех соцсетях, друзья перестали общаться, написали «иди лечись», он не может встретиться ни с женой, ни с дочерью. После этого, конечно, человек признаёт проблему, и у него возникает желание что-то изменить. Бывают и так, что пары приходят вместе – это происходят, когда оба делают вывод, что проблема кроется не в ком-то одном, и с этим нужно и можно работать.

Беседовала Алла Бортникова / ИА «Диалог»