«Раздевают, срывают, прибивают, скотчем мотают, арбузы бьют. В общем, по полной программе»: Андрий Жолдак о своей работе

На VI Петербургский международный культурный форум приехал один из самых искренне провокационных режиссёров Андрий Жолдак. Корреспондент «Диалога» побывал на его мастер-классе и записал несколько характерных цитат.

Андрий Жолдак: Я пришёл к актёрам, говорю, не знаю, как репетировать [пьесу Еврипида «Электра»], как делать. А они молодые такие… Я говорю, давайте сделаем в начале спектакля мою теорию про автора. И мы сделали. Первые 10 минут — шок. Мы построили реальный дом на переднем плане, как в кино, камеры натыкали. И там сидел старенький пенсионер Еврипид. Жена у него — блондинка. И у них такой уютный финский домик. Он работает, пишет. Она к нему подходит, хочет сексуального контакта, лезет к нему. Он ей читает. <…> С другой стороны у меня в лесу – режиссёр и актёры. У них задание – поставить Еврипида. Они не знают, как сделать Еврипида. И они решили по теории Жолжака убить автора и его жену или узнать у него, в чём секрет пьесы. Они приходят, реально берут женщину, приковывают наручниками к батарее, начинают её, держа за волосы, как у Хичкока, топить в ванне, вставляют электрошокеры. Не буду описывать. Зал просто в шоке. Раздевают, срывают, прибивают, скотчем мотают, арбузы бьют. В общем, по полной программе. Как эти мифы, бл**ь, играть? И они их укокошивают.

***

Андрий Жолдак: В чём ужас профессии? Режиссёр – это же такая медуза вонючая. Может прикрываться, говорить «да, мы друзья». Это как я снимал девушку раньше. Что-то ей скажешь и всё, она уже поплыла. Не верьте режисёрам. Вы должны знать правду. Всё равно режиссёр должен войти туда, в эту Юлю. Должен стать Юлей. Он должен сосать её, то есть актёра. А актёр-мужчина — как женщина. А актриса — это и мужчина, и женщина. А режиссёр — это и мужчина, и женщина, и плюс ещё инопланетянин.

***

Андрий Жолдак: Где нейронная партитура, музыка? Сыграй мне вот так. Уложись, пожалуйста. Не можешь? Иди в Макдональдс.
Ребёнок из зала: В Макдональдсе вкусно.

***

Андрий Жолдак: Мы должны убить автора. Должны прийти ночью и реально убить его. Раньше я спал с текстами. Приходил, ложился в кровать, сюда клал тексты [показывает на ногу], сюда [показывает на живот], под подушку. Но они ж, актёры, не знают, что я переспал с текстом.

***

Андрий Жолдак: Когда режиссёр стал депутатом, и денег много, и он уже весь такой… тогда вместо него находят другого молодого режиссёра. Молодость – это самое сильное оружие.

***

Андрий Жолдак: Моя идея такова: в каждом из нас, как в ребёнке, есть вулкан этого большого таланта, просто это как подземное озеро. Он есть, но задача таких, как я, встретить кого-то, сказать «Хей, камон, летс гоу, пошли-пошли», по воде, как в Евангелии.

***

Андрий Жолдак: Актёр должен быть готов делать рок-н-ролл с тобой, с партнёром, с автором. Потом можно стать серьёзным. Сначала влюби меня. Я влюблюсь в тебя, а потом ты можешь делать со мной, что хочешь.

***

Андрий Жолдак: Я говорил: «Ты будешь моей собакой. Вне контракта, театра, между мной и тобой. Ты моя собака. Согласен?» Он: «то значит собакой?» — «Ну, собакой. Я сказал лежать – лежжишь, иди кушать, живи в клетке, расскажи сон, что ты делал, с кем ты спал, какие у тебя мысли». «Ну как это, я буду твоей собакой? Что я, раб какой-то?» — «Ну, давай попробуем, ну, что ты, это же репетиции!». Постепенно у нас с с собакой возникает контакт, если собака хочет стать собакой. И постепенно, когда контакт возникает, возникают чувства между мной и собакой, и я, режиссёр, становлюсь его собакой.

***

Андрий Жолдак: В одном моём спектакле был крутой эксперимент… И я подумал: «ну, молодец, Жолдак, ты ещё крутишь педали!» Я просто всё время думаю — когда же меня уже прибьют?

***

Андрий Жолдак: Мы начали спектакль в шесть часов, десять минут. Мы играли спектакль сорок минут до зрителя. 700 пустых мест видели, что было до первой реплики в «Росмерсхольме»: как жила Ребекка, Росмер. Без пяти семь открывается дверь, входит зритель. Актёры доигрывают, зритель ещё не понимает этого. В зале темнеет, и мы начинаем с первой реплики Ибсена по музыке. Мы играем 4 часа с антрактом, зрители хлопают, актёры выходят поклоны, уходят, закрывают дверь и ещё сорок минут в пустом зале играют продолжение. Серьёзный спектакль. Дальше играют не для зрителя. Но зритель знает об этом и меняется!

Подготовила Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»