«Здесь у музейщиков не заканчиваются энергия и энтузиазм»: генсек Европейской музейной ассоциации о российских коллегах

Прежде всего, хочу спросить о музейной ассоциации, которую вы представляете. В чем её основная миссия?

В первую очередь мы — «европейский зонтик» над всеми национальными музейными ассоциациям. Наша ассоциация состоит из представителей подобных организаций в каждой стране. То есть мы объединяем всю Европу. Что касается нашей миссии, то, во-первых, мы представляем все музеи Европы на уровне Европейской комиссии и Европейского парламента. Второе — это профессионализация сектора музейной деятельности. То есть мы, в частности, занимаемся обменом: чтобы каждая страна могла поделиться с другой опытом. В итоге общие квалификация и профессионализм растут. Третье и, наверное, самое главное — это создание сети для того, чтобы можно было эффективно обмениваться информацией и практиками, которые разработали музеи, входящие в ассоциацию.

Когда вы говорите «Европа», вы имеете в виду страны, которые входят в Евросоюз?

Нет, я имею в виду страны, входящие в Совет Европы (международная организация, независимая от Евросоюза, объединяющая 47 государств-членов, сотрудничающих в различных гуманитарных сферах — ИА «Диалог»). Но когда мы представляем нашу ассоциацию на политическом уровне, то есть в Европейской комиссии и Европейском парламенте, естественно, мы становимся организацией Европейского союза (в отличие от Совета Европы, является экономическо-политической организацией, в которую входит 28 государств-членов — ИА «Диалог»), потому что Совет Европы не занимается такими вопросами.

Расскажите о цели приезда в Россию. Чего вы ждете от него?

У меня есть личная причина: не могу объяснить, почему, но я огромный фанат России, однако здесь я нахожусь как представитель ассоциации. На последней конференции у нас была такая же тема, как и сейчас здесь — «Работа с аудиторией и образовательные программы», но там не было ни одного представителя из России. Получается, что я имею неплохое представление о том, что происходит в Европе вообще, но хочу узнать, что происходит здесь. Я также была на форуме в Казани в прошлом году, и с этих пор в течение 6-7 месяцев мы работаем с ИКОМ России (Международный совет музеев, аббревиатура от английского — International Council of Museums — ИА «Диалог»). Я приехала для того, чтобы развивать собственную европейскую сеть музейных ассоциаций. Кроме того, хочу посмотреть на музеи и найти какие-то ниточки, чтобы сотрудничество с Россией продвигалось более активно. ИКОМ в России очень активно работает, но, естественно, когда я вижу все своими глазами — это открывает другие возможности. В целом, я приехала для того, чтобы складывалось более эффективное сотрудничество.

Появились ли во взаимодействии с Россией в последние годы новые проблемы, в связи с тем, что происходит в политике?

Сейчас я буду говорить исключительно от своего лица. Хороший момент этого всего в том, что музеи не так сильно связаны с политической ситуацией, а открыты к диалогу, кооперации и сотрудничеству друг с другом, не затрагивая политические вопросы, либо открыто говоря о чём-то без ограничений и трудностей. Один из примеров: в нашей гостинице живут другие немецкие коллеги, не входящие в группу, тоже музейщики. Они здесь по другой программе и общаются с музейными специалистами из России. Немцы и русские открыто обсуждают вопрос по поводу того, что во время Второй мировой войны и после нее какая-то часть художественной коллекции Германии вместе с советскими солдатами переехала в СССР. При этом никаких споров в плохом смысле не возникает. Наоборот: они могут обсудить какие-то моменты открыто. Пока хорошо то, что музеи могут поддерживать диалог без затрагивания острых политических тем. Я переживаю, насколько я могу говорить о том, что русские вывезли произведения искусства из Германии, и по поводу того, какая точка зрения на это в России. Но возникает диалог между музеями. Есть проблема, и люди решают, как с этим поработать, что можно с этим сделать. Речь не идет о том, что кто-то кого-то обвиняет.

Вы впервые в Петербурге и России?

В первый раз я была в России в 1991 году, когда была маленькой девочкой. Второй раз — 14 лет назад: мы ездили по Транссибирской магистрали. Еще, как я уже упоминала, была на форуме в Казани. Это четвёртый раз, получается.

Какой музей в Петербурге показался вам самым интересным: как с точки зрения посетителя, так и с профессиональной?

В предыдущие разы я была только в Эрмитаже, что очевидно. И единственное, что я могу сказать по этому поводу: обожаю Эрмитаж, могу там жить, ходить каждый день. Возможно, это только потому, что была только там и как будто бы не даю шанс другим музеям, которые, возможно, так же прекрасны. Впереди еще два дня программы в Санкт-Петербурге, потом Москва и Екатеринбург, и я жду, куда мы пойдём. В частности, очень хочу в музей Академии художеств: ведь это такое место, куда обычные иностранные туристы редко ходят. Тем более, там работает Елена Иванова. Она куратор отдела развития. Она была участницей российской группы, которая ездила в Германию осенью по программе «Музейный десант». Недавно она получила премию Курёхина за выставку Павла Пепперштейна в зале слепков. Мы как раз пойдём это смотреть с коллегами. Это небольшой музей, они делают свои маленькие выставки, но делают очень хорошо.

Так как это программа обмена опытом, как вам кажется, чему Европе стоит поучиться у России и наоборот?

В России невероятно энергичные и оживленные музейные сотрудники. Когда идут конференции, где все сидят по 7 часов, именно у представителей России, как правило, не заканчивается энергия и аргументы для того, чтобы углубить дискуссию. Музеям в Европе и Германии не хватает энтузиазма и энергии. У нас они полусонные. Нет, не то чтобы ничто никого не интересует, но все уже устали и больше думают о себе в этот момент — вместо того, чтобы обсудить что-то важное и найти истину. Я думаю, что российским музеям из европейского опыта, и больше всего из Германии — там это шире представлено — можно было бы перенять позиционирование музеем себя как социального и общественного агента. Это значит, что в музей привлекаются все слои населения, и учреждения хотят работать со всеми, кто бы это ни был. В Германии уже 30 лет стоит вопрос миграции, потому что многие приезжают, и существуют отдельные программы для мигрантов. Есть программы для женщин и многих других групп населения: чтобы ни одна ячейка общества не была оставлена. Многие музеи в России это делают, но, безусловно, не на таком уровне, как в Германии.

Интересно, кто ходит в Европе в музеи. Понятно, что в Европе музеи хотят привлечь всю возможную аудиторию, но кто в основном посещает музеи и как привлекают другую?

Очевидно, в первую очередь люди, которые ходят в музей, — это те, кому их образование и воспитание с детства благоволит, то есть те, для кого образование доступно, кто может говорить на одном языке с музеем: прочитать экспонаты, задумки, кураторские концепции и так далее. Это основная аудитория. Что касается привлечения аудитории в музеи… Например, для Европы, Великобритании и Нидерландов, то есть стран, у которых есть колониальная история и в которые приезжало большое количество людей из колоний, привлечение — это, в первую очередь, выход музея за рамки собственных стен, в общество, грубо говоря. С этаким музейным чемоданчиком, чтобы показать: «Вот что у нас есть, приходите к нам». В первую очередь мы делаем это.

Во-вторых, сотворчество или сопроизводство. То есть музей не должен считать себя властным институтом, который имеет право диктовать выставки, концепции и идеи. Наоборот, должно быть сотрудничество с посетителями: «Как бы вы это представили?», «Что бы вы хотели посмотреть?» Мы сделаем это для вас. Один конкретный пример по этому поводу — это Государственный музей Берлина. У них есть такой проект, в рамках которого мигранты из Сирии учатся быть экскурсоводами. Это еще один способ привлечь людей в музеи. Если мы представим себя беженцами из Сирии, то получится, что даже буквы, которые написаны на табличках с улицами, никак с нами не связаны, не говоря уже обо всем, что окружает. Они обучают людей, у которых, во-первых, появляется работа в музее, а, во-вторых, он становится агентом, который может привести людей, сказав, что там всё суперинтересно. Тогда эти люди приходят, подробнее знакомятся и понимают, что вокруг не всё такое чужое. Это потрясающий потенциал, которые музеи могут дать.

Беседовала Маша Всё-Таки / ИА «Диалог»