Диалоги на IT-форуме: Главное — технологическая безопасность страны

Владимир Быков, директор по продажам группы компаний «Тринити»

«Импортозамещение на сегодняшний момент — государственная стратегия, поддержанная правительством и многими нормативными актами, документами и реальными действиями. Сегодня мы видим, что санкции — это реальность, о которой мы думали ещё несколько лет назад. При этом технологическая безопасность страны зависит не только от того, какими национальными продуктами — высокотехнологичными, наукоёмкими — мы будем пользоваться, но и от того, как нашими продуктами — такими же технологичными и наукоёмкими — будут пользоваться во всём мире: это две взаимосвязанные вещи. И на том этапе, когда такие наши продукты будут представлены на мировом рынке в значительном объёме — тогда, я думаю, можно будет спать спокойно с этой точки зрения»

«На сегодняшний момент наше государство обеспечивает большой спектр мер по содействию импортозамещению. Я не буду касаться их всех, но остановлюсь на пункте о поддержке инновационных разработок в области программного обеспечения, промышленных технологий и так далее. Для этого я хочу обратить ваше внимание на приказ, который был опубликован 1 апреля нынешнего года — заглавие этого документа звучит так: «Об утверждении плана импортозамещения программного обеспечения». Это очень важный приказ, и он интересен тем, что он устанавливает долю иностранного программного обеспечения. В сфере медицины она сейчас составляет 90 процентов, в области карт, САПР, систем проектирования и управления техническими системами — 88 процентов. Налицо очень глубокое проникновение иностранных систем в наукоёмкие области деятельности наших предприятий — те, что составляют потенциал нашей страны. Этот документ интересен и поэтому, и с той точки зрения, что поставлены конкретные сроки и конкретные цифры: чего и когда мы должны добиться по плану импортозамещения программного обеспечения. Сразу скажу: хотя указаны и отдалённые годы, на самом деле, задача очень серьёзная, требующая очень серьёзного подхода. В рамках этого документа правительство предприняло несколько активных действий, направленных на реализацию этого плана: в частности, распоряжение правительства о стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года. В частности, были определены планы работы на 2015-2016 годы. В этом документе совершенно чётко прописаны те действия, которые необходимо выполнить, чтобы поддержать как инновационное развитие нашей экономики в целом, так и обучение инновационным технологиям в институтах: вовлечение студентов, малых и средних фирм в эту инновационную деятельность»

«Если задуматься — а что мешает применению отечественных инновационных, наукоёмких технологий на промышленных предприятиях? — то выясняется, что существует целый спектр таких барьеров. Во-первых, это высокая цена этих программных продуктов. Может быть, она не так высока для отечественного ПО, но и для него стоимость внедрения на предприятиях тоже велика. Но дальше идёт высокая стоимость аппаратных ресурсов; стоимость внедрения наукоёмких технологий также очень высока, потому что их гораздо труднее внедрять, чем офисные продукты. Отсутствие экспертизы — и здесь это один из ключевых факторов: при внедрении сложных наукоёмких продуктов в области инжиниринга требуется очень глубокая экспертиза, отраслевая и научная. Отсутствие сквозной интеграции — то есть объединения подобных информационных систем предприятия в единую информационную среду. Пробелы в информационной безопасности — как на самих предприятиях, так и при внедрении подобных программных продуктов…»

«Что же можно предложить для стимулирования отечественных инновационных импортозамещающих продуктов? Это создание специализированных облачных ресурсов на базе, вероятно, высших учебных заведений или других учреждений, которые бы предоставляли коллективный доступ к отечественным импортозамещающим системам. Причём такие центры объединили бы в себе не только возможность получения доступа к передовому программному обеспечению, но и дополнительные функции, без которых успешность подобного внедрения невозможна. Во-первых, вокруг этих центров должна собираться экспертиза — и специалистов-научников, и производственников-практиков. Во-вторых, должна создаваться общая экосистема пользователей подобных продуктов — то есть не одно предприятие, а несколько предприятий (например, в рамках отраслевого ресурсного центра). В-третьих, помощь специалистов — научных работников, которые помогали бы пользоваться этими продуктами. Общение пользователей между собой. Создание по соседству центров прототипирования, в которых можно было бы не просто пользоваться инженерными продуктами, но и тут же выпустить прототип изделия, пользуясь современными системами аддитивного производства (частный случай его — например, 3D-печать)… Использование единой нормативной базы, единой информационной базы — всё это позволило бы отечественным инжиниринговым предприятиям популяризовать свои решения, поскольку зачастую перед этими предприятиями существует огромный барьер, мешающий их выходу на рынок, где небольшим компаниям с хорошими, умными головами (а иногда — и средним, и крупным фирмам) довольно трудно попасть на отечественные предприятия, чтобы реализовать свою продукцию. Подобные центры коллективного пользования высокотехнологичными продуктами позволили бы расширить аудиторию и принести эти продукты в сектор реальной экономики — а таких изделий в нашей стране существует достаточно, но им необходимо помочь быстрее выходить на рынок и находить своих потребителей»

«Эта система позволила бы добиться хорошего народно-хозяйственного эффекта. С одной стороны, пользователи получили бы доступ к передовым технологиям и экспертизе, с другой — разработчики отечественных продуктов получили бы возможность централизованного выхода на рынок. Эти системы могли бы работать в облачном режиме, в виде магазинов ПО, или через использование программных продуктов по требованию. За рубежом подобных примеров достаточно»

«На базе нашего опыта — а инженерный опыт с самого начала работы нашей компании был поставлен во главу угла — мы можем совместно с нашими заказчиками разрабатывать стратегию импортозамещения. Первый принцип: необходимо замещать то, что необходимо. Второй — кроме замещения самого программного обеспечения, железа и чего-либо другого, необходимо переносить компетенции от вендоров — западных компаний — к себе, в отечественные компании, системные интеграторы. Потому что на сегодняшний день экспертиза в области сложных решений находится у иностранных компаний — даже если они представлены российскими специалистами, потому что, как вы знаете, для внедрения серьёзных решений часто приезжали западные специалисты. Так вот, это надо переносить. И третье — это принцип «не навреди». Импортозамещение не должно сделать вашу информационную систему хуже: она должна стать только лучше. И здесь профессионализм наших компаний — их на рынке много — позволяет поддержать этот высокий уровень при довольно сложном процессе, связанном с замещением привычных технологий. «Не навреди» — это основной принцип»

Сергей Лебедев, директор компании ITLand

«Так или иначе, все небольшие компании, работающие именно на российский рынок (а не аутсорсинг), занимались импортозамещением, конкуренцией, условно говоря, с момента основания, и находили свою рыночную нишу. Всё это время они пересекались с другими продуктами — и западными, и отечественными. Таков IT-рынок: есть инновационные вещи, прорывные идеи — там нет жёсткой конкуренции, а в основной части конкуренция достаточно велика, пусть даже она мягче, чем в других секторах экономики, без таких же жёстких правил игры»

«В нашей практике мы нащупали для себя идею, что надо совмещать новые интересные технологии с тем, что воспринимается нашими людьми, нашим менталитетом, нашими практиками. Есть конкретные советские и российские практики, которые у нас работают, но с западной стороны кажутся странными. Простой пример: есть проектные институты — огромный пласт организаций, которые создают что-то новое, проектируют заводы, мосты, дороги, новые материалы, спутники, атомную энергию… Но у людей есть большой разрыв между прошлым и нынешним — пропущено несколько поколений инженеров. Бывает, мы приходим на предприятие, общаемся с очень компетентными людьми — главными инженерами, главными конструкторами, которые обладают самыми уникальными знаниями, технологиями, громадным опытом… но это люди пожилого возраста, и многие из них с компьютером на «Вы». Такова наша специфика, и мы её какой-то инноватикой просто так не пробьём — надо постепенно запускать те вещи, которые могут применяться уже сейчас, и подключать то новое, что даст инновационную составляющую. Можно, конечно, делать революцию — но в большинстве организаций оправдан эволюционный, постепенный путь. Замещаем ли мы сейчас что-то, и в этом ли сейчас ключ к успеху? Мне кажется, скорее нужно искать возможности интеграции, синергии. С точки зрения проектного управления, например, всем известный продукт Project Primavera. У нас всегда возникает вопрос — конкурировать ли с ним? Мы для себя выбрали более мягкую стратегию: если, например, он на предприятии уже есть и хорошо работает — отлично, мы интегрируемся, и получаем эффект. Если закроют возможность его использования — будут использовать наши альтернативные инструменты, нет — применяется один функционал в одной системе, второй — в другой, и они между собой интегрируются»

Алексей Кудинов, директор по CRM-решениям компании «1С-Рарус»

«Я занимаюсь программным обеспечением в области бизнес-приложений: CRM, бизнес-процессы, реализация управления IT-инфраструктурой, интеграция с телефонией и другими каналами коммуникаций, мобильными приложениями и так далее. Есть продукты, о которых, к сожалению, не знают потенциальные пользователи. Действительно, эти продукты соответствуют текущей ситуации, бюджетам и другим параметрам, иначе бы они и не рассматривались в разрезе импортозамещения. Если раньше мы успешно пользовались западным софтом в области бизнес-приложений, то, конечно, мы хотим, чтобы отечественный софт как минимум соответствовал по функционалу, был настолько же богат возможностями, мы детально рассматриваем его привлекательность не только по цене, но и по степени обучаемости персонала, по доступности консультантов в регионах — если у нас глобальные проекты. Важна поддержка, сервис, развитие этого продукта. Конечно, нужно доверие, бренд — у многих компаний сейчас этого нет, но я надеюсь, что подобные мероприятия позволят им увеличить доверие путём знакомства с потенциальными потребителями. И, конечно, скорость внедрения — этот пункт, наверное, надо было поставить на первое место: если мы говорим об импортозамещении, то момент, когда нужно было внедрять новые решения, уже наступил вчера. В бизнесе это приходит вместе с очередным счётом на лицензионный платёж за западный софт — и бизнес понимает, что отечественное ПО может быть внедрено в рамках этого бюджета, да ещё, что называется, и на мороженое останется. В госсекторе есть прямые запреты с указанными датами, поэтому очень важна скорость»

«Немного о тех основных отраслях, которыми я занимаюсь: какие там есть примеры импортозамещения? Конкретный пример импортозамещения — компания «Атомэнергомаш» (это большой промышленный холдинг, более 30 компаний). Здесь был довольно существенный, детальный выбор между большим спектром серьёзных западных решений высшего дивизиона — и эту компанию подкупила скорость внедрения и общая стоимость эксплуатации. Сейчас на 27 предприятиях «Атомэнергомаша» все работы по тендерной части — то есть в доведении клиента до контракта — выполняются на отечественных продуктах. Второй пример — «Первая грузовая компания», часть большого холдинга и один из ведущих национальных перевозчиков (18 процентов российского рынка железнодорожных перевозок): здесь западный продукт тоже был побеждён из-за скорости внедрения, которую мы предлагаем — сроки в разы ниже, чем у аналогичных продуктов западного производства. Конечно, про стоимость я не говорю — она тоже ниже в несколько раз, а то и в несколько десятков раз»

«Что приятно отметить в вопросе соответствия отечественных продуктов западным аналогам: независимое тестирование клиентами показывает, что, например, при разрыве в 40 баллов при оценке — то есть 10 процентов — имеется разрыв в цене в 10 раз. Действительно, в скромных бюджетах, которые сейчас существуют во многих компаниях, тоже можно делать действительно большие дела. Почему выбирают отечественные продукты? Потому что низкая совокупная стоимость владения позволяет за сумму одного лицензионного платежа сделать себе проект и дальше жить с хорошей системой. Показателен пример — опять из энергетики — компании «Союз»: это очень крупная компания, и одним из требований клиента было не только снижение совокупной стоимости владения, но и возможность работать на системах со свободным и условно-свободным ПО — и здесь мы тоже это предоставляем, потому что в комплексе это может принести серьёзный эффект»

«У кого есть дети, те, наверное, знают марку «Фрутоняня» — это крупный отечественный производитель, который тоже работает на отечественном софте. Там пытались внедрить западные аналоги — получилось не слишком хорошо, много времени потратили. Кстати, хорошо вам знакомый «Ленполиграфмаш» тоже работает на этой же системе, успешно её использует. Ну и наша гордость из госсектора — service-desk Федеральной налоговой службы. Это знаковый проект, причём не только для нас, но и для всего российского сообщества 1С, потому что параметры этого проекта впечатляют: 85 субъектов Российской Федерации, в пике было 160 тысяч пользователей, порядка 14 тысяч заявок в день, практически круглосуточно. Здесь вопрос сроков стоял в полный рост: конкурирующий поставщик (очень крупная западная фирма) предложил сделать систему за полтора года, а мы реализовали ее за три месяца»

«Таким образом, критерии успеха понятны: скорость внедрения, наличие методик, комплексный подход — а не так, что что-то срисовали, что-то подсмотрели на Западе. Сила момента в том, что есть огромное количество отечественных решений — тестируйте, смотрите, знакомьтесь с ними, пробуйте. Если деньги останутся в нашей стране, это будет для всех нас очень хорошо. Более того — мы с нашими бюджетами внедрения очень активно беспокоим западных коллег, потому что они видят наши успехи. Когда в месяц несколько компаний с зарубежных систем переходят на наши — и эта тенденция нарастает — они опасаются, что мы можем выйти и на их рынок. И мы не только можем это сделать, но и планируем».

Константин Трушкин, директор по маркетингу АО МЦСТ

«Хотелось бы спросить вас: каковы, по вашему мнению, три основные, стратегические цели импортозамещения в информационных технологиях? Слышу варианты: «Безопасность, надёжность и дешевизна», «Снижение рисков», «Снижение стоимости, возможность интеграции, аппаратной и программной — и, соответственно, безопасность». Что ж, благодарю. Есть ещё какие-то другие мнения? «Стимулирование собственной экономики». Итак, я услышал две вещи. Первое — это экономическая составляющая: я бы назвал её бюджетной эффективностью, чтобы больше денег оставалось в России. Второе — это информационная безопасность, и это верно. А вот третьего я не услышал, хотя это главное: технологическая независимость. Что это такое? Это значит, что вы контролируете все технологии, весь «бутерброд» технологий, составляющий IT-отрасль. Зачем это нужно? Дело в том, что невозможно обеспечить информационную безопасность, если вы не знаете, как функционирует процессор! Вы говорите, что сделаете супер-антивирус, супер-систему обнаружения вторжений на основе импортного микропроцессора Intel. А вы знаете, как он работает? Нет, не знаете. А что происходит с домом, который построен на ненадёжном фундаменте? Он рискует рухнуть в любой момент»

«После этого короткого введения скажу, чем мы занимаемся: мы разрабатываем фундаментальные информационные технологии, причём полностью российские, от начала до конца. Кто-то может меня перебить и сказать, что мы ведь производим процессоры не здесь. Да, вынужден признать, что здесь нет такой возможности — но если мы согласились, что в основе информационной безопасности и технологий лежит интеллектуальная собственность, то вот она полностью наша. Мы работаем вместе с нашим партнёром, компанией «Инэум», и делаем полный спектр проектирования вычислительных комплексов — от идеи (то есть от архитектуры процессора) до схемотехники процессора, топологии кристалла, обвязки процессора контроллерами, проектирования печатной платы, упаковки всего этого в корпус, установки BIOS, программного обеспечения, базовой операционной системы, разработки компиляторов и так далее. То есть мы создаём полный стек технологий. Кроме прикладного программного обеспечения, некоторое ПО мы берём из библиотек open source, некоторое делаем сами — но в целом мы создаём платформу. То есть производим продукт для разработчиков — чтобы разработчики и интеграторы брали наш продукт, интегрировали систему пользователя и поставляли ему конечный функционал, который его удовлетворяет. То, благодаря чему мы известны — это две линейки процессоров, на технических характеристиках которых я останавливаться не буду. Кстати, о том, что этих линеек две, знают не все. Первая — это процессоры МЦСТ-R, основанные на архитектуре SPARC. При этом мы используем только систему стандартных команд, разработанную ещё фирмой Sun, а схемотехника там наша. Другая линейка — это микропроцессоры «Эльбрус», и здесь мы уже сами разработали и язык, то есть свою собственную систему команд, которая принципиально отличается от всех других, известных вам и находящихся на слуху: Intel, MIPS, той же SPARC. Наша система команд построена по-другому, потому что в неё заложен явный параллелизм: программа сама говорит процессору, какие микрооперации он может выполнять параллельно и независимо»

«Два слова о фактуре: наш главный процессор на сегодня — это четырёхядерный «Эльбрус-4С», 800 МГц, 4 ядра, 50 гигафлопс. Последняя цифра — это производительность на уровне настольных процессоров Intel совсем недавнего времени (условно — двух-трёхлетней давности). По производительности [в операциях с] плавающей запятой мы находимся сейчас на хорошем уровне, с целочисленными операциями — тоже на неплохом уровне, но здесь многое ограничивает тактовая частота, это связано с природой программного обеспечения, которое имеет в основном целочисленные операции. У нас есть собственный контроллер, который позволяет управлять внешними устройствами — это карты PCI Express, в том числе контроллеры дисков, сетевые, видеокарты: всё это мы можем подключать к нашей системе. Хотя стандарт не самый последний — это PCI Express 1.0, но джентльменский минимум у нас есть уже сегодня. Мы можем делать серверы — то есть объединять наши процессоры в двух- и четырёхпроцессорные системы. Это процессоры на общей памяти, то есть принцип такой же, как на зарубежных серверах»

«Ключевая наша функция с точки зрения информационной безопасности — это технологическая независимость (а мы независимы настолько, насколько это вообще возможно). Мы полностью разрабатываем всё, поэтому если уж кто-то и внёс «закладки» в наш продукт, то это могли сделать только мы (смех в зале). Конечно, мы ничего специально не ставим, но если мы найдём ошибку, то сможем, по крайней мере, её исправить. Операционная система тоже наша, как мы уже говорили — и тем самым с точки зрения информационной безопасности получается, что «Эльбрус» — самая лучшая платформа. На основе этого технологического фундамента мы делаем много разных комплексов — думаю, в нашей номенклатуре их не менее 50 — но в основном это комплексы так называемого специального применения, а для широкого гражданского рынка, который требует самого нового, самых дешёвых, массовых, современных моделей, их сейчас две: персональная машина — обычный настольный компьютер на одном процессоре «Эльбрус-4С» — и сервер, который выпускается в двух вариантах: толщиной в один юнит и в два юнита (1U, 2U). В нём четыре таких процессора и один или два «южных моста» — в зависимости от комплектации. Это очень мощная машина — максимум, который мы можем сейчас представить, с производительностью примерно 200 гигафлопс. Памяти можно поставить много — до 384 гигабайт; возможности ввода-вывода, по сегодняшим меркам, не шикарные, но достаточные, «джентльменский минимум» мы выполняем. И эти машины уже доступны в продаже — и серверы, и персональные компьютеры. Правда, я не буду здесь собравшихся слишком уж окрылять, потому что наша продукция достаточно дорогая… хотя если сравнивать наши четырёхпроцессорные серверы с аналогичными зарубежными, то стоимость окажется сравнимой»

Сергей Елышев, заместитель генерального директора ЗАО РКК «Мобильные радиосистемы»

«Наша фирма — не совсем IT-компания: мы занимаемся созданием систем радиосвязи. Сегодня я хотел бы рассказать о ярком примере импортозамещения в крупномасштабном городском проекте. Все, наверное, знают, что сейчас на Крестовском острове идёт возведение стадиона к Чемпионату мира по футболу 2018 года — соответственно, в рамках строительства отдельное внимание уделяется созданию ключевых инфраструктурных систем, подлежащих реализации согласно требования ФИФА. Одна из самых интересных таких систем — комплекс оперативной радиосвязи, который должен обеспечить взаимодействие подразделений стадиона, городских специальных служб, эксплуатирующих структур и, самое главное, сотрудников ФИФА. Исходные требования к системе международная организация изложила в кратком перечне: она должна работать в стандарте UHF, поддерживать работу не менее двух тысяч абонентов, обеспечивать работу ведомственных систем связи. А самое главное — она по своей конфигурации должна соответствовать требованиям ФИФА.
В рамках реализации инициативы в 2014 году был разработан проект, который прошёл государственную экспертизу; он был разработан на базе оборудования Motorola — соответственно, техники иностранного производства. Но в 2015 году появилось распоряжение правительства Санкт-Петербурга о проведении мероприятий по импортозамещению. Была поставлена задача: провести замену ядра системы на оборудование отечественного производства»

«Задача решалась в несколько этапов. Первое: в том проекте, который был разработан на базе оборудования иностранного производства, были выделены ключевые характеристики и функции, которые позволяли выполнить требования ФИФА. На их основании был произведён поиск потенциальных поставщиков оборудования, позиционирующих себя как производители именно отечественной техники. По результатам поиска были выделены изготовители и разработаны предпроектные решения, позволяющие заказчикам проекта — каковыми являются комитет по строительству администрации Санкт-Петербурга и комитет по информатизации и связи — выбрать и утвердить элементную базу, на основании которой будет строиться система радиосвязи»

«Самое интересное — об этом, кстати, сегодня не говорили — было то, как именно мы «победили Motorola». Сделать это можно было бы просто коробочками с надписью «Сделано в России». А мы победили содержанием — тем, что был найден поставщик: это российская компания «Информтехника и связь», оборудование которой было признано министерством промышленности и торговли как продукт именно российского происхождения. Уже в 2011 году была утверждена методика определения оборудования как отечественного — и, к сожалению, на сегодняшний день немногие компании могут похвастаться таким свидетельством. А вот «Информтехника и связь» сделала это: она в марте нынешнего года получила такой сертификат. Это ключевой момент, на основании которого правительство нашего города и приняло решение в пользу этого производителя. Оборудование, которое предложили к применению, начиная с 2002 года, используется на сетях специальных служб — ФСО, ФСБ (в том числе Государственного пограничного управления) — а также на многих специальных объектах. Вопрос: почему раньше не обращали на это внимания?»

Азис Абакиров, председатель Кыргызской ассоциации разработчиков программного обеспечения и услуг

«Я получил наказ от наших разработчиков — со всеми познакомиться, наладить сотрудничество. Чувствую себя как минимум Петром Первым, который прорубает окно… из Кыргызстана в Санкт-Петербург. Чем мы могли бы быть полезны для процесса импортозамещения? Кыргызстан — страна небольшая: недавно у нас родился шестимиллионный гражданин, у нас нет богатых ресурсов, выхода к морю, но традиционно наши компании ориентированы на зарубежный аутсорсинг, мы создали для них хорошие преференции. И мы могли бы стать для ваших компаний аутсорсинговым центром, вашими руками. Золотых голов у вас и так много — но, надеюсь, мы сможем сотрудничать именно в этом ключе. Рынок у нас маленький — но если говорить о региональном рынке, наши компании присутствуют во всех регионах, активно работают, и мы дали им преференции»

«Вот такая тема — IT без налогов: мы создали для них в Кыргызстане виртуальный парк высоких технологий, и на этом я хотел бы заострить ваше внимание. Закон об этом парке прошёл парламент, подписан президентом в 2011 году, но это формальная часть — работа его стартовала в 2015 году. Мы, к сожалению, не имеем больших возможностей для создания инфраструктурных проектов, но мы дали разработчикам программного обеспечения, IT-компаниям, колл-центрам пакет «12 +1». Один процент оборота компании уходит дирекции парка, из зарплат 5 процентов — подоходный налог, а из 12 процентов налога 10 процентов — это социальные отчисления, но это взимается не с фактической зарплаты, а со среднемесячной зарплаты по стране: не более 12 тысяч сомов (это 200 долларов). Это выглядит так: с зарплаты в 1000 долларов платят подоходный налог в 5 процентов (50 долларов) и 12 процентов от фиксированной зарплаты — ещё 30 долларов. С зарплаты в 10 тысяч долларов, соответственно, выходит 500 долларов подоходного налога и те же 30 долларов. Такие у нас преференции для IT-компаний. Резидентами могут быть разработчики ПО, колл-центры, компании-производители мобильного контента, рекламы, анимации, игр, медиаконтента, центры тестирования, дата-центры. Такой вот режим мы ввели; наш парк — виртуальный, на всей территории Киргизской республики».

Сергей Разумовский, исполнительный директор компании Raidix

«Существует некое поле, которое многие заказчики не видят. Мы занимаемся системами хранения данных, которые продаём в 15 стран мира — больше за рубеж, чем в России. Так что напрасно говорят, что у нас в стране в этой области ничего нет, либо просто переклеиваются наклейки — и это относится не только к системам хранения данных, но и к другим классам решений. Хотелось бы, чтобы при рассмотрении вариантов принимались во внимание те решения, которые уже есть у российских компаний»

«Конечно, сейчас импортозамещение часто сводится к переклеиванию ярлыков — с таким явлением хотелось бы максимально бороться. Нельзя доводить политику до абсурда. Обратили внимание на то, что жёсткие диски в России не производятся — но их не делают ни в США, ни в Великобритании: их делают всего три компании в мире, и все — на заводах в Азии. Это не страшно, не надо стараться заместить всё до последнего винтика — пусть какие-то компоненты и приезжают (в устройстве или в прикладном программном обеспечении) из-за рубежа, важно, чтобы ключевая составляющая программного или аппаратного продукта была разработана в России. Тогда можно признать, что продукт российский»

Николай Иванов, директор компании SoftPresident

«Я с 2006 года занимаюсь продвижением российских IT-технологий — электронной подписи и средств криптозащиты, с 2013 года — продвижением систем «Мегаплан» в Санкт-Петербурге. Помимо этого, я также занимаюсь общественной деятельностью, вхожу в состав Ленинградской областной торгово-промышленной палаты, совета директоров Санкт-Петербургского союза предпринимателей и молодёжной коллегии при администрации Санкт-Петербурга. На встрече Молодёжной коллегии, когда к нам приезжал губернатор, я задавал вопрос и даже писал письмо. Меня беспокоит, что в некоторых нормативно-правовых актах — в частности, Санкт-Петербурга — есть прямое указание на западный софт, необходимый для работы: например, продукты компании Microsoft – Word, Excel или Outlook. Сегодня говорилось о том, что есть аналоги среди отечественных разработок, и я предлагаю донести эту мысль и «приучать» законодателей к тому, что при разработке законопроектов не было таких прямых указаний. С одной стороны, правительство подписывает законы о том, что нельзя использовать западный софт в государственных структурах, а с другой — у нас есть действующие законы, которые, наоборот, ничего, кроме западного ПО, использовать не разрешают»

Наталья Резина, генеральный директор компании «Неолант Запад»

«Скажу вам честно: с одной стороны, импортозамещение как курс не может не радовать, а с другой… Почему-то никто не говорит, что строгость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. Вспомним 2010 год: ещё тогда у нас было постановление о переходе на свободно распространяемое программное обеспечение с 2015 года. Где мы с 15-го года? Да нигде: у нас Минкомсвязи только этой весной задумалось о разработке некоей дорожной карты по переходу федеральных органов с 2016 года на отечественное ПО. При этом свободное ПО тоже начинает как-то вытесняться — и мы понимаем, что у нас правовая база на сегодняшний день достаточно проблематична в том, что касается свободно распространяемого софта и его использования, потому что передавать его не получается; контракты, которые на сегодняшний день проходят по госзакупкам, сформулированы таким образом, что требуют наличия исключительных прав либо передачи неисключительных прав. На свободное ПО это никак не будет распространяться, то есть вся эта база поставлена под сомнение»

«Опять-таки, странно, что никто об этом не говорит — например, госкорпорация «Росатом» имеет каждый год плановое сокращение IT-бюджета на 10 процентов. Наверняка что-то подобное есть в «Газпроме», в других крупных госкорпорациях. Государственный бюджет просел у нас в этом году дальше некуда, количество госзаказов сократилось. Из бесед с заказчиками мы, как компания, работающаяся с госзаказами, узнаём, что следующий год будет ещё хуже. Хочется спросить: вы из каких бюджетов собираетесь ваш переход делать? Извините за прямой вопрос, на какой бюджет вы собираетесь переучивать специалистов на другие системы? Мы-то с радостью вам поможем — но сейчас я как директор питерской компании вижу, к сожалению, совсем другое: мы вынуждены не увеличивать зарплаты — несмотря на возросшую инфляцию, многие компании производят сокращение персонала. В Питере рынок свободных аналитиков, насколько я понимаю, достаточно широкий… Если разработчики ещё куда-то пристраиваются, то аналитикам найти себе место достаточно проблематично. Поэтому я сейчас вижу, что у нас наступает очередной разрыв сознания: с одной стороны, нам поставили цель, мы все об этом говорим и хотим туда идти; но мы никак не работаем по нормативным вопросам и никак не агитируем за свободное ПО, а, наоборот, плавно скатываемся к отечественному ПО, которое с точки зрения базового сектора отсутствует, и на нём невозможно ничего писать (давайте говорить об этом тоже честно). Несмотря на некие общие инициативы по созданию баз данных и операционных систем, их нет и писать не на чем»

«Мы сейчас действительно переходим на использование свободных баз данных и ГИС (геоинформационных систем — ИА «Диалог»). Но действующая нормативка — и, что ещё хуже, отсутствие понимания на местном уровне (не в Москве, не в Петербурге, а на периферии), как надо трактовать законодательство и что надо писать в конкурсной документации, чтобы не войти в конфликт с вопросами прав — говорит о том, что мы загоняем себя в очередной жёсткий угол. Ладно Петербург — оставим его, давайте поговорим о Ленобласти, которая у нас под боком. Там есть достаточно много муниципальных районов, и я уверена, что уровень подготовки специалистов достаточно низкий, как и в соседних регионах Северо-Запада — это видно из конкурсных документов. Хотелось бы от представителей нашей администрации получить ответ — а что у нас в бюджет закладывают на следующий год? Как мы будем переходить на другое ПО? Мы занимаемся разными системами — и мы не можем закрыть глаза на то, что у нас нарушается законодательство, вкривь и вкось, на подготовку людей средства не выделяются, разрабатываются системы, которые потом в основном простаивают. За державу обидно».

Текст и фотографии — Илья Снопченко / ИА «Диалог»